Unknown

Он скрылся за кухонной дверью, а Кристина нервно прошлась по комнате. Остановилась у зеркала, поправила прическу. Несмотря на то, что время близилось к полночи и муж, возможно, уже обнаружил ее исчезновение, она чувствовала себя счастливой. Она знала Александра так мало и в то же время так много, что без оглядки доверилась, уехала с ним, забыв обо всем. И совершенно не хочет возвращаться...

Подойдя к шкафу, скользнула взглядом по книжным полкам: здесь были произведения Достоевского, Толстого, Гюго, Дюма, Уайльда. Стихи Гёте, Байрона, Пушкина, Блока. На дисках – бессмертная музыка Моцарта и Рахманинова. На стенах висели репродукции Брюллова и Ренуара. Кристина приоткрыла верхний ящик стола и увидела Библию. Немного помешкав, осторожно взяла ее в руки, задумчиво полистала. «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды...»⁴ - бросилась в глаза строчка. Ее вдруг охватило странное ощущение, словно сейчас в ее жизни произошло что-то важное, только что именно – она пока не понимала. Снова начала листать и снова зацепилась взглядом за строчку: «...и познаете истину, и истина сделает вас свободными»⁵. Сердце перевернулось, и Кристина испуганно захлопнула книгу. В это мгновение в комнату вошел Александр и застал ее врасплох.

– Копаешься в моих вещах? – шутливо прищурился он, закатывая в комнату небольшой столик на колесиках, на котором дребезжали фарфоровые чашки и заварочный чайник. Ноздри защекотал приятный карамельный аромат.

Кристина смутилась:

– Извини. Я не ожидала, что ты читаешь Библию... Неужели веришь во все это?

– Верю, – кивнул он, подойдя ближе. Забрал книгу и спрятал ее обратно в ящик. – Ты удивлена? Почему?

– Ты вращаешься в таком мире... где нет места для религии.

– Для Бога всегда найдется место и время, было бы желание.

Ошеломленная, она опустилась в мягкое кресло. Образ дерзкого шоумена исчез окончательно, перед ней оказался совершенно другой человек, сильно отличающийся от сценического персонажа.

Мужчина взял со стола коробку конфет и снял обертку. Кристина украдкой наблюдала за ним. Отметила не застегнутые верхние пуговицы белой рубашки, слегка взъерошенные волосы. Вид такой сосредоточенный, словно решает мировые проблемы, а не возится с коробкой. Чтобы нарушить затянувшееся молчание, она продолжила:

– По-моему, это полная чушь.

– Ты не веришь в Бога?

– Я атеистка.

– Вот как... Не знал. – Александр на мгновение поднял глаза, и она заметила в них грусть. – Конечно, это личное дело каждого. Религию нельзя навязывать.

Взяв конфету, Кристина сделала глоток ароматного чая и призналась:

– Я постоянно открываю в тебе что-то новое и никак не могу тебя разгадать.

– Может, и не нужно? – рассмеялся он. – Вдруг разочарую?

– Не думаю.

– Что ж, тогда у меня есть предложение.

Он подошел к CD-проигрывателю и, прежде чем включить его, объявил:

– Hans Zimmer, “Tennessee”.

Из динамика полилась приятная и нежная музыка, мгновенно прогнавшая всю ее печаль. Внутри вдруг зажегся огонек, который согрел сердце. Стиснув кружку, Кристина смотрела, как Александр усаживается за фортепиано. С минуту он сидел неподвижно, внимательно вслушиваясь в композицию, затем начал подыгрывать музыке, льющейся из колонок плеера. Пальцы плавно скользили по клавишам, делая звуки более насыщенными и яркими.

Некоторое время она смотрела на его прямую спину, затем поднялась и приблизилась к инструменту. Лицо Александра было сосредоточено, глаза – закрыты. Она немного постояла рядом, потом подошла к проигрывателю и нажала на кнопку. Теперь в комнате звучала только его мелодия. Кристина вернулась к фортепиано и тоже закрыла глаза. Мгновения, пока он играл, были прекрасны: необъяснимая связь их душ стала еще крепче, а все материальное, казавшееся ей смыслом жизни, исчезло. Она поняла, что есть что-то другое, бесценное, которое невозможно увидеть, но можно ощутить – вот здесь, в груди. Это «что-то» заставляло сердце оживать и открываться миру.

Ей казалось, что она способна понимать Александра без слов. И началось это с момента, когда они стали общаться на языке музыки.

Сейчас он был печален. Да, в звуках отчетливо скользила грусть. Видимо, тоже понимает: их общение никогда не перерастет во что-то большее, пока она связана браком. Кристина вновь почувствовала то же самое, что и тогда, когда согласилась выйти за Бронислава: веревка обвилась вокруг шеи и не давала свободно дышать. И снова к горлу подступили рыдания, а по телу пробежала нервная дрожь.

Мелодия закончилась, и Кристина открыла глаза. Пальцы Алекса замерли на клавишах. Он продолжал сидеть, наслаждаясь тишиной. Наконец повернул голову и сказал:

– Ты хотела узнать обо мне побольше? Отлично. Сейчас я готов к откровенности.

– Серьезно? – глухо спросила она, стараясь взять себя в руки.

– Так и есть. Могу ответить на любой твой вопрос.

– Смелое обещание!