Unknown

- Иисус Мария, вы и меч свой сломали! – воскликнул мастер и уже глядел на генерала, как на дикаря, которому достались произведения искусства, а он и не понял того.

- Возьметесь отремонтировать?

- Ремонтировать тут уже нечего, нет смысла, лучше новый клинок ковать, - отвечал мастер.

- Делайте.

- Предупреждаю, с мечом всё просто, а вот с доспехом, особенно с левым наплечником и шлемом, да и со всем другим, былой красоты в тех местах, где буду ремонтировать, уже не вернуть. А где можно, узор попробую восстановить. Но уж больно тонок, больно изящен узор.

- Делайте. Делайте как сможете. Сколько за всё выйдет?

– И за всё попрошу с вас…, - оружейник сделал паузу, оценивая кавалера как плательщика. - Работа тонкая, долгая… Двести монет Ланна, думаю, не меньше.

- Что ж, - кавалер полез в кошель, - если в неделю уложитесь, то вот вам деньги.

Он стал доставать золотые монеты.

- Добрый господин! Неделя? То немыслимо. Месяц, месяц на работу уйдёт!

- Неделя, - настоял Волков, выкладывая семь золотых гульденов на стол мастера, - через месяц я уже должен быть на войне в крепком доспехе, война, кажется, будет нешуточной.

- А что же, - удивлялся мастер, разглядывая мятый и битый доспех, - прошлая ваша война была прогулкой?

Он ждал этого, никто в подлунном мире так не осведомлён, как церковники и банкиры. Не мог, нет, не мог казначей Его Высочества курфюрста Ланна не узнать тотчас о том, что кавалер вчера ужинал со всеми банкирами дома Ренальди и Кальяри. Конечно, монах об ужине прознал, но то, о чём там велась беседа, казначей мог и не знать.

И теперь он пришёл к Волкову в гости сам. Добрый брат Илларион, когда надобность имелась, совсем не спесив был и не заносчив, и шёл туда, куда надо. Особенно когда речь могла идти о больших деньгах. Сидел и ждал его на краешке скамьи, попивая сильно разбавленное вино и беседуя с Агнес. Крест деревянный на верёвке, сандалии простые, сутанка штопанная, сам чист, брит и светел, взглянешь на него и не подумаешь, что перед тобой прелат Святой Матери Церкви, викарий, да ещё и человек, через руки которого проходят за год миллионы серебряных монет.

Он улыбался кавалеру, снова обнял его:

- С доброй вестью я к вам, - сразу сообщил монах, как только отпустил из объятий Волкова. - Утром сегодня был я у Его Высокопреосвященства и сказал, что вы привезли нам приз для монетного нашего двора, архиепископ был очень рад, ваш дар нам очень поможет.

- Прекрасно, - сказал Волков, усаживаясь за стол. – Отобедаете со мной, святой отец?

Кавалер думал, что монах откажется, но тот не отказался, видно, у него были ещё вопросы.

- Отобедаю, отобедаю, – соглашался брат Илларион, усаживаясь рядом.

Ута и Зельда стали быстро расставлять посуду на стол, графины для вина, блюдо с хлебом, покрытое чистой тряпицей. А монах на всё это смотрел немного отстранённо и вёл беседу:

- Видел у вас тут поутру столпотворение, всё люди военные были.

- Да, почтенные отцы приводили своих сыновей в учение мне, я отобрал семерых.

- Вы теперь в городе в большом почёте. Люди сетуют, что не устроили вы шествия, говорят о пирах, что в вашу честь надо затеять.

- Людям хорошо, но мне пока не до пиров, - кавалер оторвался от беседы, увидав Агнес, - дорогая моя, что там у нас на обед?

- Каплун, господин, – отвечала девушка. – Велела его в вине тушить. Пирог с печёнкой, сливы варёные в сахаре.

- Прекрасно, - Волков снова повернулся к монаху, - а когда же мне ждать решения дела, когда архиепископ даст мне помощника?

- Так на аудиенции всё с ним сами и решите, он будет рад вас видеть через недельку, - отвечал аббат.

- Через недельку? – Волков уставился на монаха.

- Ну или дней через десять…, - брат Илларион стал объяснять кавалеру ситуацию, - сейчас сеньору нездоровится, хворь по весне его мучает особенно сильно, сейчас ему лучше, и он надеется встретиться с вами чуть позже.

Волкова всё это не устраивало:

«Чёртовы попы, всегда хитры. Видно, серебро хочет сейчас получить, а аудиенцию с архиепископом через неделю устроить».

А монах смирено смотрел, как Зельда ставит на стол красивый котёл с тушёным петухом.

- Вы уж простите, брат Илларион, - вдруг заговорил Волков твёрдо, ему было не до петуха, - но пока я не узнаю, что брат Николас рукоположен в сан епископа, и что у него при себе есть эдикт на маленскую кафедру с подписью и печатью архиепископа, серебро, что я вам обещал в дар, придётся мне придержать.

И тут лицо монаха переменилось, такая перспектива его удивила:

- Что значит придержать?

«А, ты моё серебро уже за своё считал? Уж, наверное, и перечеканил его в мыслях?»

- А то и значит, святой отец, - спокойно продолжал генерал, - что горцы собирают войско, а ещё и нанимают людишек в соседних кантонах. И мне с ними воевать уже через месяц, – кавалер наклонился к монаху, чтобы тот лучше прочувствовал ситуацию. - Мне одному придётся воевать с целой страной. Понимаете, святой отец? Мне нужен или союзник, или серебро для найма новых людей. И по-другому не будет.

- Ах вот как? – удивлялся опять такому обороту монах.