Unknown

Я родился в 1938 году в городе Сланцы Ленинградской области. Мои родители, школьные учителя, не осмелились меня крестить. В двухлетнем возрасте меня сильно напугал старший двоюродный брат. Приблизив к моему лицу морду большого плюшевого медведя, шутник нажал на рычаг, и игрушечный зверь заревел, подобно живому. Как рассказывают, я упал с кровати и долго не приходил в сознание. Со мной случилось такое потрясение, что родные были уверены в моей скорой смерти. Но глубоко верующая бабушка Прасковья Егоровна Скворцова где-то разыскала старого православного молитвенника, который часами самоотверженно стоял на коленях перед иконой возле меня и ОТМАЛИВАЛ. Молился, как говорят, до кровавого пота. Старик меня вымолил, и я стал жить. Потом началась война, мы эвакуировались в Саратовскую область, и там в 1944 году моя мама Прасковья Петровна серьезно заболела тифом. Ее отвезли в больницу ближайшего города Пугачева. Бабушка сказала: "Бог наказывает за грехи!" — т. е. конкретно за то, что вовремя не крестили ребенка. Хорошо помню, как она по собственному почину привела меня в пугачевский храм, где крестили многих. После знаменитой ночной сентябрьской встречи 1943 года с тремя православными архиереями Сталин изменил отношение к религии и позволил восстанавливать храмы. Верующие, которых даже по официальной предвоенной переписи еще было подавляющее большинство (сведения, разумеется, не разглашались), заполнили вновь открытые церкви. Помню, что многие младенцы орали. Я же, будучи уже "большим", при окунании подумал: "Чего они орут? Что тут такого?" Крещен я был, таким образом, по полному чину — ПОГРУЖЕНИЕМ, а не обливанием.

 

Маму мы из больницы забрали. Там не было ни ухода, ни питания, ни лекарств, а "дать" что-то медперсоналу нам было нечего. Сейчас Хакамада считает бедность пороком. Ну, значит, мы были порочные люди. Слава Господу, после моего крещения мама выздоровела.

Я был стихийно верующим почти все детские годы. Правда, в церковь не ходил — ее там, где мы жили, не было: ни в Сланцах, ни в селе Новопетровском Московской области, куда мы переехали. В селе этом, в бывшем храме с разобранным, как в разрушенном рейхстаге, куполом был клуб. Но молитвы, которым меня научила бабушка, читал. И вдруг где-то в 13 лет (и по сей день стыжусь этого мгновения) я решил порвать с "отсталыми взглядами". Все передовые люди кругом — атеисты, а я, что же — хуже их? И этот безбожный период длился, увы, десять лет. Будучи арестован в октябре 1961 года за "антисоветскую деятельность", попав в застенок, оказавшись лицом к лицу с проблемой ТАЙНЫ БЫТИЯ и смысла жизни, я вернулся к той вере, которой в детстве учила меня бабушка. К Православию, естественно. Никогда не забуду, как эта ревностная молитвенница часами коленопреклоненно стояла перед иконой. Рука, которой я первый раз решил перекреститься в камере, была тяжелой, как пудовая гиря. Словно кто-то держал ее изо всех сил.

 

Позже, в политзоне, я активно общался с православными верующими и особенно со священниками, которые томились в хрущевском лагере. А в 1966 году находился в зоне, сплошь состоявшей из верующих, в так называемой "религиозной зоне".

 

Возможно, я и без узилища вернулся бы к вере, как многие мои сверстники. Но случилось так, как случилось. Острог привел меня к Вере, и я, как бы это странно ни звучало, благодарен ему за это. Ибо что может быть важнее Веры! В ней — смысл жизни, стержень бытия. Русский религиозный философ Е. Н. Трубецкой (1863 — 1920) писал: "Одно из двух — или всё в мире в конечном счете осмысленно, или всё бессмысленно. Или есть ВСЕЕДИНЫЙ СМЫСЛ, проникающий в какой-то неведомой глубине всё, что есть — и земное, и небесное, и мертвое, и живое, или тщетно само наше искание смысла... Всякому понятно, что этот вопрос о всесильном и всепобеждающем смысле есть вопрос о Боге. Бог, как жизненная полнота, и есть основное предположение всякой жизни. Это и есть то, РАДИ ЧЕГО стоит жить, и без чего жизнь не имела бы цены".

 

ПОЛИТЗОНА ПРИ ХРУЩЕВЕ И БРЕЖНЕВЕ

 

Мне пришлось сидеть в лагере дважды и оба раза в одном месте — в Мордовии. Во время второй отсидки появились политлагеря и в Пермской области, но там я не был. Так что в обоих случаях могу говорить лишь о Дубравлаге Мордовской АССР. В старом советском фильме "Путевка в жизнь", где педагог макаренковского плана (его играл Михаил Жаров) перековывал жуликов в честных граждан, фигурирует железная дорога Потьма—Барашево. "Мустафа дорогу строил", — звучало с экрана. Экс-вор Мустафа строил именно ту ветку, которая едва ли не перпендикулярно идет от станции Потьма, что по Куйбышевской (теперь, наверное, Самарской) железной дороге, — к северу, в сторону города Темников. Говорят, в Первую мировую здесь сидели военнопленные австро-венгерской армии. "Инфраструктуру", естественно, использовали большевики. В период нэпа пели так: "И загонят тебя в Темники..." Потому что лагеря начинались от города Темников. Убрали несколько зон, подсократив сплошную линию лагерей, и Темники исчезли из фольклора.