Unknown

«Куда повезут, туда и повезут. С крыши бросаться еще рано».

Они три раза возвращались на чердачный этаж — на пло-

щадки садились флаеры, но выходившие из них кеннорийцы в

форме спешили к другим дверям, не оглядываясь на конвой и

одного из зеков. Из четвертого флаера никто не вышел, но зато

из другого чердачного выхода появились тюремщики в чинах.

И, как позже выяснилось, кинулись приветствовать барона Кёл-

лена, прибывшего в «Schuur», чтобы увезти на Таган бывшего

наместника, а ныне ссыльного рядового Майера.

Недовольства Вильхельма хватило на всех. Он даже бумаги

подписал, не выходя из кабины. И два раза ронял ручку. В общем-

то, Ареку было приятно посмотреть, как элитный персонал

тюрьмы лазает на четвереньках под флаером, бормоча: «Сейчас,

ваше высочество, сейчас!».

Как ни странно, на нем самом Вильхельм чрезмерно отыг-

рываться не стал. Даже взлетел без перегрузок. А уже в небе

пробурчал:

— Твои браслеты на заднем сиденье. Давай, надевай. Без них на дикую планету не повезу.

Разговорить Хельма не получилось. Арек выжал из него кое-какие обрывки информации, и пришел к выводу, что на Тагане он будет выплывать, как хочет. Эрлих передал ему нем-

ного наличных и кредитку, документы начальство «Schuur» оформило...

«Что ж... это не тупик. Райской жизни, конечно, не предвидится. Но меня выпустили из камеры. А могли продержать там до самой смерти».

Проводив улетающий флаер взглядом, Арек вдохнул воздух

свободы и решил выкурить последнюю тюремную сигарету. Он так и не успел понять, по какой из дорог — Вильхельм высадил его на пахотном поле возле перекрестка — ходит больше машин.

Судьба смилостивилась и одарила его настоящим подарком.

На дороге показался автомобиль, который остановился, не дожидаясь взмаха руки. Потому что за рулем сидел Александер.

С этого момента настоящую весну на Тагане можно было

считать открытой. Дня три Арек вел бездумное, почти животное

существование — ел, спал, трахался, строил компьютерный

го род. В общем, старательно вытравлял воспоминания о тю-

ремном режиме. Но потом пришлось заговорить о реальном

положении дел. Они с Сашей начали планировать совместную

жизнь — осторожно, стараясь не разрушить хрупкое доверие.

Рассматривали потертую карту края, найденную на этажерке,

прикидывали, стоит ли переезжать за город, обсуждали необ-

ходимость покупки второй машины.

Арек убедился, что Александер прекрасно понимает, как сильно — и далеко не в лучшую сторону — изменился его общественный статус. Осознает все минусы, все прилагающиеся к

перемене неприятности, но не отказывается делить с ним хлеб, постель и кров.

«Это верность. Верность, которую я потерял вместе с Грэгом.

Тот мне в одну тюрьму передачи носил, этот из другой встретил и готов укрывать от житейских невзгод».

Сравнение покойного мужа и нынешнего партнера больше не горчило привкусом постыдности. И Арек чувствовал — Грэг ушел, ушел окончательно. Но не в тот роковой день, когда его тело искорежили бетонные плиты. Он исчез после слов: «Ты выбрал», прозвучавших в зимнем сне-видении в реанимационной палате. И теперь, глядя на Сашу, Арек искренне радовался тому, что выбрал жизнь и перестал травить себя воспоминаниями о прошлом.

Имя Грэга в их разговорах прозвучало только раз. Александер дотошно выспросил о всех наложенных ограничениях, и расстроился, узнав о перекрытом въезде в другие колонии и на Кеннор:

— То есть, тебя лишили возможности встречаться с семьей?

— Да. Но зато не отрезали доступ на военное кладбище. Я могу к Грэгу на могилу ездить по-прежнему.

— Но как же родители?..

Признаваться в черствости и нечуткости Арек не захотел — промычал что-то неопределенное. На самом деле он был рад, что ему не придется объясняться с матерью. Вальтер есть, Вальтер пусть и отдувается.

«Брат он ей, или кто? Пусть сестру утешит!».

Через неделю почти райского существования — минус крылся в отсутствии удобств — у них закончились продукты.

Одеваться и ехать в город не хотелось. Они признались друг другу в нехорошем предчувствии: сдвинешься с места, и всё выстроенное рухнет.

— Можно не ужинать, — без особого энтузиазма предложил

Арек. — Тогда завтра на завтрак будет банка консервов и печенье.

— Давай опять попробуем рыбу поймать?

— Да ну ее... ты в прошлый раз полбанки овощей в реку накидал, и хоть бы одна рыба появилась. Я лучше сам эту прикормку съем.

— А если червей накопать?

— На ужин?

— Да ну тебя!

Арек припомнил инструкции по выживанию в лесистой местности и спросил:

— Тут никаких съедобных растений нет? Вроде луковиц?

Луковицы бывают съедобные. Их надо выкопать и запечь.

— Луковицы? Не знаю... грибы тут растут! Тетя грибы в лесополосе собирает и закатывает. Но еще холодно... хочешь, пройдемся, посмотрим?

— Хочу, — согласился Арек.

Встречных предложений у него не было, а какая разница, где ждать, пока рабы в мраморной шахте накопают две сотни плит?

С каждым следующим уровнем запросы от игрового императора

увеличивались, иной раз приходилось и по полдня материалы

копить. Так отчего бы и не прогуляться?

Гриб они нашли практически сразу. Блеклый, тощий и, по

словам Александера, очень ядовитый. Но сам факт находки