Unknown

-“Костя, Костя!”, и тут наши стражи принимают мудрое решение – передислоцировать нас в какое-нибудь отделение милиции, подальше от этой беснующейся толпы, от корреспондентов и прочих-прочих. Решение, конечно мудрое, одного они не учли, что для того, чтобы перевезти нас в другое место им надо вывести нас из этого, что оказалось задачей не из простых, ибо народ к нам всё прибывал и прибывал. Вызвали еще несколько нарядов милиции, который встал живым коридором от дверей опорного пункта до служебного входа, а там уже задом стояла машина с мигалками с открытыми дверьми. Так и повели нас по живому коридору, который с трудом сдерживал беснующийся народ, и вот идём мы – гуськом, друг за другом, я, Кинчев, Рауткин и все остальные по этому живому коридору и тут кто-то предложил: “а давайте мы руки за голову сделаем”… прикололись, сделали, а Коля наш, Лысковский вообще оказался босиком, где-то потеряв свои ботинки, представляете, какая картина – идет человек босиком, сквозь строй милиции, руки за голову, и вот в этот самый момент… засверкали вспышки фотоаппаратов. Виктор Цой сдержал обещание! Стражи бросились было отбирать фотоаппараты, а не тут-то было. Нельзя! Это же не наши граждане, у который можно было отобрать, разбить о кафельный пол, засветить плёнку – это были французско-подданные, причем официально приглашённые…

Вывели нас на улицу, затолкали в машину. Армейцы “Алисы” обступили козелок живым кольцом, а Рауткин запел нашу песню про молодого комсомольца-активиста, безответно влюбившегося в девушку лёгкого поведения. Песню эту все знали, запел народ вокруг, милиция орет “заткнитесь”, мы, естественно, не умолкаем, народ поёт, шумит, галдит, вспышки вспыхивают, в общем, бардак полный. Тут газик угрожающе зарычал, начиная своё движение прямо сквозь толпу, ну что делать – против лома нет приёма. Народ с криками покорился судьбе, расступился и повезли нас сам не знаю куда, да и никто не знал. Мы долго плутали по узким улицам Петроградки и привезли нас в какое-то затхлое, маленькое отделение милиции, видимо на самой окраине. Вывели, завели, сидит там такой уставший подполковник предпенсионного возраста, пожилой, на нас глаза поднимает и томно спрашивает:

-“Ну чего опять натворили то, за что приняли?” Мы пожали плечами а Костя Кинчев достойно так ему ответил:

-“Да… рок-н-ролл играем, отец… вот и всё.”

-“А… ясно все с вами…”, тот махнул рукой, – “в общем, я на ваш счет никаких указаний еще не получил, идите вон сядьте там, за решетку, и ради Бога, сидите там по крайней мере тихо, пока там, наверху, решается ваш вопрос.”

Сидим ждем, понимаем, что рано или поздно все равно всех отпустят, обвинений никто уже не предъявляет. По одному он нас вызвал каждого – имя, отчество, где работаешь, где живешь и снова назад за решетку. Сидел читал газетку, и вдруг чего-то он забеспокоился, прислушиваясь завертел головой, и мы тоже слышим – какой то гул с улицы доносился, гул и топот, и так это все по нарастающей, по нарастающей, тревожно приближающийся, и тут мы догадались, что смышлёные алисовские армейцы каким-то образом вычислили-таки наше местонахождение, оповестили всех своих, и через пару часов вся та же толпа, которая была в ЛДМ, была уже здесь, у нашего несчастного отделения милиции, под окном не менее несчастного пожилого офицера. Народ стал скандировать, полетели снежки в окна, посыпались угрозы взять отделение штурмом, и тут подполковник побагровев зарычал:

-“Убирайте своих барбосов к чертовой матери” – на что Костя сказал:

– “А как мы их уберём, это невозможно, они уйдут только вместе с нами”

-“Так тебя то тут никто и не держит”, – закричал офицер, -“нас интересуют вот эти варяги, убирай своих бандерлогов и сам уматывай!”

-“Ни фига” – ответил Костя – “никуда я отсюда не пойду, и выйду отсюда лишь со своими друзьями”

Народ на улице орет, скандирует, атмосфера накаляется, ОМОНа тогда еще не было и подполковник звонит кому-то, кричит, ругается, из трубки орут, мы сидим, народ снаружи беснуется, уже основательно разогретый, возмущенный несправедливостью, портвейном и водочкой заправленный, и где-то уже к трём часам ночи пожилой офицер положил трубку, вытер пот со лба и сказал буквально:

-“Так, всё, пиздец, велено вас всех отпускать, уёбывайте отсюда к хуям собачьим и чтоб через минуту ни вас, ни ваших придурков под окнами не было, а то мы соберем, блядь, всю дежурную милицию города и таких вам наваляем, мало не будет”