Unknown

Дыхание Зенитом вызывает привыкание? Я полагаю, что да, но это не похоже на жесткую, управляющую зависимость («управляющая» может быть неправильным словом, но это единственное, что я смог придумать). Другими словами, это не похоже на привычку курить сигареты или курить травку. Люди говорят, что травка не вызывает привыкания, но после моего первого года пребывания в Бейтс²²⁴, я знаю правду - из-за этого дерьма я чуть не вылетел. Но, повторяю еще раз, жесткого привыкания нет. Как мне кажется, я вовсе не скучаю, когда нахожусь где-то далеко от него, как сейчас (по крайней мере, пока). А на работе возникает неописуемое чувство единения со своими товарищами. Не знаю, можно ли назвать это телепатией (Херб и Сандра поддерживают эту идею, Джон и Роджер, кажется, не так уверены). Это больше похоже на пение в одной тональности или шествие на параде, шаг в шаг. (Не маршируя, однако, а просто четко идя в ногу). И хотя Джон, Роджер, Сандра и Херб разошлись в разные стороны на выходные и мы все находимся далеко от растения, я все еще чувствую связь с ними, как будто действительно могу протянуть руку и воссоединиться, если сильно захочу. Или буду остро в этом нуждаться.

В комнате обработки почты теперь почти нет рукописей, и это чертовски хорошо, потому что в настоящее время он почти полностью заполнен Зенитом. «З» также покрыты стены коридора, гораздо плотнее он разрастается в южном направлении - то есть к задней части здания и вентиляционной шахте. Расползаясь в другую сторону, он обвил свои дружелюбные (мы предполагаем, что они дружелюбные) усики вокруг двери Сандры и стоящей напротив двери Джона, но это все, что он сделал с четырех часов дня, когда я оттуда ушел. Кажется разумным предположить, что эта женщина, Барфилд, была права насчет чеснока, и запах, который мы, простые люди, не можем обнаружить, так как принюхались, замедляет его рост, по крайней мере, в этом направлении. Однако к югу от каморки уборщика и комнаты обработки почты коридор уже давно превратился в тропу в джунглях. По всем стенам висят З-лозы (там они похоронили книжные обложки в рамке, что является большим облегчением), с которых свисают большие висячие пучки зеленых З-листьев. Растение также воспроизвело несколько темно-синих З-цветов, которые имеют свой собственный приятный запах. Что-то вроде жженого воска (запах, который я ассоциирую со свечами в хэллоуинских фонарях моей юности). Никогда не видел цветов, растущих на плюще, но что я знаю о растениях? Ответ: не так уж и много.

Там есть окошко, укрепленное проволочной сеткой, выходящее в вентиляционную шахту, и оно тоже начало зарастать «З», все листья (и цветы) тянутся к Солнцу. Херб Портер говорит, что видел, как один из этих листьев схватил муху, которая ползала по оконному стеклу. Безумие? Несомненно! Но истинное безумие или ложное? Правда, я думаю, что это предполагает некоторые неприятные возможности, следующие за всеми этими приятными запахами. Но я не хочу беспокоиться об этом в выходные.

Куда я хочу поехать в эти выходные, так это в Парамус.

Может быть, с остановкой в моем местном ВДС²²⁵ для разогрева.

Наверное, мне не следовало этого говорить, но Боже! Это гораздо интереснее, чем «Студия 54»²²⁶!

Из дневников Риддли Уокера

4 апреля 1981года

0:35 утра.

На борту «Серебряного Метеора»²²⁷

Вопрос: был ли Риддли Пирсон Уокер когда-нибудь в своей жизни так растерян, так подавлен, так потрясен, так откровенно печален?

Не думаю.

Была ли у Риддли Пирсона Уокера когда-нибудь худшая неделя за двадцать шесть лет его жизни?

Точно нет.

Я нахожусь в вагоне поезда №36 компании «Амтрак», возвращаюсь в Манхэттен, по крайней мере, на три дня раньше предполагаемого срока . Никто не знает, что я приеду, но кого это волнует? Роджера Уэйда? Может быть, Кентона? Моего домовладельца?

Я пытался вылететь из Б-гема, но до воскресенья свободных мест не было. Я не мог заставить себя оставаться в Блэкуотере - или еще где-нибудь, южнее линии Мейсона-Диксона²²⁸ - так долго. Отсюда и поезд. И вот, под бодрящий храп соседей, невзирая на покачивание вагона, я делаю записи в этом дневнике. Не могу уснуть. Возможно, смогу это сделать, когда завтрашним днем вернусь на Доббс-Ферри, но до этого, кажется, еще целая вечность. Я помню вступление к тому старому телесериалу «Беглец»²²⁹. «Ричард Кимблл смотрит в окно и видит только темноту», - говорил Уильям Конрад²³⁰ каждую неделю. - Но в этой тьме Судьба двигает своей огромной рукой. - Эта огромная рука будет двигать и мной? Думаю, что нет. Боюсь, что нет. Если только плющ Джона Кентона не есть сама судьба, но как может судьба - или Судьба - обитать в таком маленьком и безликом растении? Сумасшедшая идея. Бог знает, что мне приходит в голову.