Unknown

Я уступила желаниям Грейсона, а вы никогда не можете просто давать пациенту все, что он пожелает, независимо от того, насколько ваши желания совпадают. Нет, вычеркните это. ОСОБЕННО, когда ваши желания совпадают.

Это не просто опасно. Это неэтично.

Но ощущение его грубых рук на коже… Я закрываю глаза всего на секунду, позволяя воспоминаниям снова затопить меня, прежде чем я похороню их. Я делаю глубокий вдох, ощущая очищающие силы сада, в то время как вечернее небо темнеет, затянутое грозовыми тучами.

Больше не слышно пение птиц. Внезапная тишина атакует мои чувства, и я замечаю, что не одна.

Я оборачиваюсь.

– Вы следите за мной, детектив…?

В немного полноватом мужчине, одетом в черный плащ поверх дешевого костюма, легко распознать полицейского. Я воспитывалась городским шерифом, так что меня не обманешь. Его ухмылка подтверждает мою теорию.

– Фостер. Детектив Фостер, – говорит он. – Я просто наслаждался пейзажем. Решил, что мы сможем поговорить, когда останемся наедине.

Я смутно припоминаю, как Лейси упоминала детектива с таким именем. Я обнимаю себя в защитном жесте и заглядываю ему за спину. Птичник скоро закроется. Я иду к выходу.

– Мы можем поговорить обо всем, о чем захотите, в моем офисе. В рабочее время.

– Я пытался, доктор Нобл. С вами сложно связаться. – Когда я пытаюсь пройти мимо, он сует мне папку из манильской бумаги. – Вам нужно это увидеть.

Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что он делает, меня все равно одолевает любопытство. Детектив это знает и умело использует свои навыки. Я беру папку.

– Вы не первый психиатр, которого он обидел.

Я прищуриваюсь от выбранных им слов, затем открываю папку. Когда я смотрю вниз, у меня перехватывает дыхание. Но я сдерживаюсь и не позволяю отвращению отразиться на лице, рассматривая изображение.

Я перехожу на следующую страницу и просматриваю профиль жертвы.

– Доктор Мэри Дженкинс.

Я продолжаю бегло читать. Почему это имя звучит знакомо?

– Невролог из Хопкинса. Ее обвинили в неэтичном обращении с пациентами, – продолжает он, заполняя пробелы. – Но так и не привлекли к ответственности.

У меня сжимается желудок. Неэтичные действия – это общая терминология, не передающая суть обвинений в жестокости, выдвинутых против нее. Мне вспоминаются подробности истории нейробиолога из Мэриленда, которая возродила варварскую практику лоботомии.

Образы умершей доктора Дженкинс отражают весь ужас процедуры. Колотые раны над веками указывают на то, что она стала жертвой собственных болезненных методов. Мертвые глаза смотрят в камеру, пустые и невыразительные. Интересно, фотографии сделали до или после смерти, поскольку они довольно точно изображают пострадавшего от лоботомии.

Затем в голову приходит одна мысль.

– Откуда взялись фотографии? Их нашли на месте происшествия?

Детектив Фостер хмурится.

– Я показываю вам фотографии замученной и убитой докторши, а это единственное, что вас волнует?

Закрываю папку.

– Полагаю, вы проделали столь долгий путь, чтобы показать мне это, так как хотели посмотреть на мою реакцию. Мне жаль вас разочаровывать. – Поскольку в штате Мэн не обнаружили жертв лоботомии, связанных с делом Грейсона, детектив, должно быть, прибыл сюда от лица прокуратуры Делавэра. – В противном случае вы бы просто отправили это мне по электронной почте. – Я отдаю ему папку. – Вы здесь, чтобы убедить меня не давать показания в Нью-Касле.

Он расправляет плечи.

– Я читал о вас, доктор Нобл. Знаю, как вы работаете. Знаю, что если вы предстанете перед жюри и начнете болтать о жестоком детстве Салливана, то этот монстр может избежать смертной казни.

Я приподнимаю бровь. Детектив прекрасно понимает, что давление на свидетеля является преступлением. Но, по моему опыту, чаще всего правила суда нарушают именно офицеры закона.

– Но отвечая на ваш вопрос, – он достает из кармана пачку сигарет, – Салливан не всегда избавлялся от тел. Это было обнаружено на месте происшествия. Он совершенствует свои методы.

Я наклоняю голову, когда он закуривает и выпускает струйку дыма. Забавно, что он выступает за смертную казнь и пристрастился к привычке, которая с каждой затяжкой приближает его к могиле.

– Я бы сказала, что он перестал совершенствовать свои методы год назад. То есть, если преступник действительно был пойман. – Я смотрю на папку в его руке. – У вас есть доказательства, связывающие его с этим убийством?

Грейсон признался мне в убийствах. Я не буду свидетельствовать о его невиновности. Мне просто нравится наблюдать, как глаза детектива горят при этой мысли.

– Вы можете взглянуть на все улики, доктор Нобл. Я перешлю их вам.

– Спасибо. – Я собираюсь уходить, чувствуя, что это подходящий момент для завершения дискуссии, но он хватает меня за рукав пальто, останавливая.

– Я надеюсь, что после того, как изучите улики, вы поймете, как поступить правильно.

Я отстраняюсь от него и скрещиваю руки.

– Правильные поступки, детектив, это моя работа. И никакое принуждение со стороны вас или любого другого полицейского из Нью-Касла не удержит меня от этого.

Он поднимает руки в защиту.