Unknown

Когда я очнулась, то не помнила ни жертв Малькольма, ни его нападения на меня. Несчастный случай замаскировал мои травмы так же, как и его, и правоохранительные органы списали весь инцидент как трагический несчастный случай.

Вскоре после этого я покинула Мизе, штат Миссисипи, когда получила стипендию в университете. Да, тогда мне было только шестнадцать, но поскольку я училась на дому и рано сдала экзамены, у меня не оставалось ничего – ни семьи, ни друзей – что привязало бы меня к этому месту.

Остальное, как говорится, уже история.

Ясно. Лаконично. Понятно. В моей истории нет дыр, если не знаешь, где искать.

Психолог ФБР провела со мной беседу и посчитала, что в результате травм от нападения и аварии, я забыла об ужасных событиях. Я даже прошла сканирование мозга, которое показало, что повреждения на моей правой и левой лобных долях, возможно, образовались из-за травмы головного мозга средней или тяжелой степени во время аварии, что стало дополнительным подтверждением моей истории подавления воспоминаний. А также оправдывало меня в любых связях с Малкольмом или Грейсоном.

Повреждение лобной доли. Области мозга, которые контролируют поведение, суждения и импульсный контроль. Не говоря уже о сексуальном поведении. Невролог мог бы написать обо мне диссертацию.

Тем не менее, если бы следователи Мизе проявили должную осмотрительность и поставили под сомнение улики, я могла бы быстрее восстановить воспоминания. Но мне пришлось пережить еще одно ужасное событие, чтобы вспомнить правду.

Так говорится в моем файле. В отчете с подписью и печатью в папке ФБР из манильской бумаги. Электронные данные защищены государственной системой безопасности.

После того как, обнаружились пропавшие мертвые девочки, а небольшое население Мизе ужаснулось от того, что их всеми любимый почивший шериф Нобл оказался чудовищем, агент Нельсон и его начальство решили, что нет необходимости посвящать прессу в подробности, чтобы а) не помешать расследованию и б) не дать СМИ устроить еще больший цирк.

Они уже заняты, разгребая останки девяти молодых женщин и разыскивая сбежавшего серийного убийцу. Пока все части паззла сходятся, они меня не трогают.

Грейсон позаботился о том, чтобы к моей истории было не подкопаться.

– Вы должны были мне сказать, – говорю я, нарушая затянувшееся молчание.

Нельсон засовывает руки в карманы брюк.

– Ты права. Прошу прощения. Мне следовало известить тебя о том, что Салливан находится неподалеку. – Он смотрит не меня. – Я принял это решение. Я чувствовал, что ты пережила достаточно стресса.

Им руководило не рыцарство. Для ФБР я была прекрасной подсадной уткой. Сколько агентов наблюдает за мной прямо сейчас?

– Ты хорошо справилась… там, – говорит Нельсон, когда мы приближаемся к ступеням здания. – Как только пыль уляжется, возможно, ты сможешь написать книгу. Расскажи свою историю.

Я склоняю голову и слегка качаю ею.

– Нет. Я рассказала уже достаточно. Что бы ни было там похоронено… – я постукиваю виском, – я бы предпочла не вспоминать об этом.

Когда я смотрю вверх, морщинки вокруг его глаз становятся мягче, а взгляд – понимающим.

– А если это будет касаться твоей сестры?

Моя грудь вздымается, когда я набираю воздух в легкие.

– Если... когда ты узнаешь ее личность, я должным образом почту ее память. И похороню ее останки.

Но это не то, о чем он спрашивает. Как только ее личность раскроется, то и моя тоже. Я буду знать, кем я была до того, как Малькольм украл меня, и кем были мои родители. Ответ на вопрос, живы ли они, был получен еще в самую первую неделю.

Поступило много заявлений от тех, кто хотел привлечь к себе внимание. Появлялись люди, объявляя меня своим давно потерянным ребенком. Или те, кто утверждал, что знали моих родителей.

И я работала над тем, чтобы вылезти из этой дыры.

Я Лондон Грейс Нобл.

Моя мертвая сестра... мои покойные родители... Они не имеют никакого отношения к тому, кто я. Разум не принимает альтернативную реальность – две жизни не могут существовать в одной форме. Жизнь, которую я прожила, не изменится по мановению палочки, как только я узнаю имя, данное мне моими биологическими родителями.

Меня воспитывал человек, которого я знала как своего отца, который – во всех смыслах – был добр ко мне до того момента, пока я не раскрыла его злую тайну. Сейчас, оглядываясь назад, я ясно вижу несоответствия, но в то время мой юношеский ум не находил ничего подозрительного, я вела абсолютно нормальную жизнь.

Никто не знает абсолютной правды ни о ком.

По мере взросления мы становимся все более и более ограниченными в том, в какой степени можем измениться. В нынешнем возрасте мои личность и образ мышления уже прочно укоренились. И то, что я узнаю свои корни, мало что изменит.

Неуверенный движением Нельсон смахивает волосы с моих глаз.

– Очень жаль. Это был бы захватывающий рассказ. Полный громких слов и психологических терминов, которые никто не может понять.

Я позволяю себе рассмеяться. Это то, что ожидается от женщины, которую влечет к мужчине. Она льстит ему, потакая его чувству юмора.