Unknown

На каждой руке появляется жестокий порез, когда он перерезает мне запястья.

Коул

Прошло несколько недель, прежде чем слухи об исчезновении Карла Дэнверса начали витать в мире искусства.

Наверняка в офисе « Siren» сообщили о его неявке на работу.

Возможно, копы даже наведались в его претенциозную квартиру в Тихоокеанском районе. Но там они ничего не найдут.

Я уже слышал шепот о том, что у него были большие долги, что он был в депрессии, что однажды он пошутил, что бросится с моста.

Никто не произносит слово «мертв».

В этом и заключается суть убийства: нет тела - нет преступления.

Дьявольски трудно доказать, что кто-то мертв, если он просто исчез.

Я сделал так, чтобы исчезли все следы Дэнверса.

Последние его останки хранятся в промышленном контейнере, который я принес в шахту. Я залил все это отбеливателем. Не просто отбеливателем - высококонцентрированным моющим средством, вырабатывающим кислород. Он заставляет гемоглобин разрушаться, уничтожая способность собирать ДНК.

Я спустил мусор в шахту глубиной триста футов, спрятанную в пещере. В Калифорнии 47 000 заброшенных шахт, девятьсот только в районе залива.

Сомневаюсь, что мою свалку когда-нибудь обнаружат. А если и обнаружат, то вряд ли опознают останки, которые я оставил, и не смогут связать их со мной.

Кости внутри “Хрупкого эго”- это, конечно, совсем другая история.

Создание скульптуры было нехарактерным для меня поступком. Принять предложение о покупке сегодня вечером было еще большим безумием.

Но нет искусства без жертв, без риска.

Тот факт, что кости Дэнверса будут выставлены в холле технологической фирмы, доставляет мне даже большее удовольствие, чем устранение его надоедливого существования из моей жизни.

Я почувствовал глубокое умиротворение, когда контейнер исчез в шахте.

Я опустошен, очищен, готов к отдыху.

Ночь туманная и холодная. В радиусе дюжины миль от этого места я не видел ни одной живой души. Голая земля выглядит голубой и пропитанной чернилами, как чужая планета.

Но не чужая для меня. Я знаю каждый фут земли, поэтому сверток, лежащий на тропинке, привлекает мое внимание, как горящая неоновая вывеска.

Когда я проходил этим путем раньше, никакого свертка не было. Вдоль дороги, ведущей к тропе, нигде не припаркованы машины.

Мгновенно мои глаза расширяются, ноздри раздуваются. Я прислушиваюсь к малейшим звукам движения, к тому, что кто-то рядом. Каждая травинка, каждый камешек выделяются в мельчайших деталях.

Единственное, что я вижу, - это сам сверток.

Это вовсе не сверток, а девушка, скрюченная и связанная.

Я чувствую запах ее медной крови в воздухе.

Я сразу понял, кто оставил ее здесь: Аластор, мать его, Шоу.

Ярость сжигает меня, как костер.

Как он посмел преследовать меня здесь?

Он перешел чертовски серьезную границу между нами, вторгся на мою территорию, нарушил мой процесс.

Он заплатит за это.

Тот факт, что он оставил за спиной женщину, распаляет меня еще больше. Я точно знаю, что он делает.

Я подхожу ближе, ожидая увидеть ее уже мертвой.

Вместо этого, услышав мои приближающиеся шаги, она поворачивает голову.

Я вижу серебристую полоску скотча над ее ртом, над которой пара широко раскрытых глаз судорожно ищет, прежде чем остановиться на моем лице.

Я узнаю ее.

Это девушка с выставки. Та самая, которая, по мнению Аластора, вызвала мой интерес.

Сейчас на ней нет платья. Аластор обмотал ее каким-то причудливым садомазохистским нарядом, с кожаными ремнями и стальными втулками. Он заставил ее ноги обуться в слишком маленькие девятидюймовые каблуки. Кожаные ремни обхватывают ее груди, не закрывая их. Блеск на обнаженной груди говорит о том, что он даже проколол ей соски - если только у нее уже не было колец.

Девушка корчится, сопротивляясь жестоким путам, ее спина болезненно выгнута дугой, путы врезаются в ее разбухшую плоть. Она больше не сопротивляется. Причина очевидна: Аластор перерезал ей запястья, оставив истекать кровью на холодной земле.

Это помогает. Земля пропитана влагой и темна. Готов поспорить, что земля была бы теплой на ощупь, если бы я положил на нее ладонь.

На ее побледневшей коже проступают брызги пурпурной крови. Узоры не похожи на те, что она сделала на своем платье вином - красивые в лунном свете.

Ее тело, более худое, чем мне нравится, выглядит гораздо более чувственно с обнаженной грудью и отведенными назад руками. Ее уязвимость переполняет меня - подарок, завернутый в ленту и поставленный передо мной. Нежная и хрупкая. Так больно...

Девушка издает слабые умоляющие звуки из-за пленки.

Она умоляет о помощи. ...у единственного человека, который не хочет ей помочь.

Я вижу растерянность в ее глазах.

А потом, когда я стою и смотрю, засунув руки в карманы... глубокое разочарование.

Я знаю, что пытается сделать Аластор.

Я слишком глубоко задел его, когда оскорбил, когда назвал недисциплинированным. Он пытается унизить меня в ответ. Пытается доказать, что я не лучше.

Он знает, что похоть ослабляет его. Он думает, что эта девушка соблазнит меня точно так же.