Unknown

И последнее, но не менее важное, что я хочу сказать, — это поблагодарить мою жену Сью, которой за последние несколько лет пришлось вынести больше, чем, я уверен, она могла себе представить, когда мы обменивались клятвами в церкви. На протяжении всех поворотов судьбы ее поддержка и ободрение помогали нам всем оставаться на высоте.

Не критика важна, не тот, кто указывает на то, как спотыкается сильный, или где свершивший достойный поступок мог бы совершить его лучше. Заслуга принадлежит тому, кто действительно находится на арене,… кто доблестно борется,… кто… в худшем случае, если и терпит неудачу, то, по крайней мере, терпит неудачу, будучи очень смелым, так что его место никогда не будет среди тех холодных и робких душ, которые не знают ни победы, ни поражения.

ТЕОДОР РУЗВЕЛЬТ

ПРОЛОГ

Великобритания, март 1991 года

Я смотрел в мутный от дождя иллюминатор вертолета «Аугуста-109», летевшего в сторону Херефорда над бесконечными милями затопленных пастбищ, напоминавших о том, что зима выдалась одной из самых влажных за всю историю наблюдений. Мой мозг фиксировал перемещение вертолета, но тот факт, что я действительно вернулся в Великобританию, еще осознавался не до конца. В тесном пространстве летательного аппарата я легко вспомнил другое путешествие на вертолете, которое казалось таким давним, но на самом деле произошло всего восемь недель назад. Ожесточенность и темп войны в Персидском заливе вместили в несколько коротких месяцев конфликт, который мог бы продолжаться годами. Однако наследие этого конфликта невозможно стереть за столь короткий срок.

Я бросил быстрый взгляд через правое плечо на Мэла, который, казалось, тоже был погружен в свои мысли. Учитывая то, что нам пришлось пережить, можно было ожидать, что безостановочное веселье и мальчишеский энтузиазм будут в порядке вещей. В конце концов, мы выжили и добрались до дома; мы просто победили время. Однако казалось, что все ушли в защитный кокон молчания. Если мы не говорим об этом, то, возможно, этого и не было. Может быть, это чувство вины выжившего?

Двадцатиминутный перелет с авиабазы Лайнэм, казалось, занял всего несколько секунд. В голове мелькало столько мыслей, что ход времени не замечался. Неожиданное изменение шага двигателя и крен вертолета вернули меня в настоящее. Внезапно я увидел город, залитый дождем, и различил впечатляющие очертания знаменитого Херефордского собора — ориентир и знак приветствия для всех, кто знает этот сонный городок.

Когда высокая вышка связи, возвышающаяся над лагерем, с горящими красными сигнальными фонарями, направила летчиков на крайний заход, мы снизили скорость, и прежде, чем сесть на площадку у Стирлинг Лэйнз, «Августа-109» занял нужное положение; его сестринский «борт» с Динжером и Энди на борту приземлился мгновением позже.

С одной из сторон собрался небольшой приветственный комитет, терпеливо ожидавший, пока остановятся лопасти. Среди них я разглядел неулыбчивое лицо адъютанта — высокий, коренастый йоркширец, несмотря на слои камуфлированной непродуваемой куртки, защищавшей его от непогоды, был вполне узнаваем.

Мы начали выходить из кабины, Мэл помогал мне, пока я пытался выбраться, пытаясь зацепиться за скользкий асфальт. Я еще не привык к роскоши свободы, не говоря уже о неловкости попыток маневрировать на костылях с загипсованной ногой. Адъютант приблизился и пожал каждому из нас по очереди руку; его стоическое выражение лица не менялось, пока он переходил от одного человека к другому. Остановившись, он на мгновение оглядел всех нас: четыре исхудалые, бледные фигуры, едва напоминавшие тех, кто покинул Херефорд два месяца назад.

— С возвращением, ребята, — единственное, что вырвалось из его уст, после чего он крутанулся на каблуках и велел нам следовать за ним в штаб, где нас ждал командир 22-го полка Специальной Авиадесантной Службы.

ЧАСТЬ I

НАВСТРЕЧУ БОЯМ

ГЛАВА 1

Передовая оперативная база, Саудовская Аравия, 22 января 1991 г.