Unknown

— Спенсер, Аарон, это мой друг Стефани Харпер. Она клинический психиатр в университете Нортвестерн. Эта конференция — её детище, — доктор Томас встал за женщиной, практически с уважением. Она пожала руку Спенсеру, а затем протянула руку Аарону, но тот просто покачал головой.

— Мне не нравятся прикосновения.

— Ну конечно, у меня такое чувство, что я знаю тебя настолько же сильно и хорошо, по словам Генри о тебе, о вас обоих, — её улыбка была доброй, и Аарону показалось, что, может быть, сегодняшний день не станет для него полной катастрофой. Спенсер позаботится о нём. Спенсер всегда заботился о нём.

— Ну, и как всё работает? — спросил Аарон.

— Что ж, эта первая встреча — что-то вроде ориентировочной, а затем группа разобьётся на разные пути, в зависимости от интересов. Некоторые посетители будут ходить на общение для выживших, некоторые будут ходить на общение для профессионалов в своей области, чтобы делиться техниками. На самом деле, некоторые лекции для выживших читают пациенты, — она выглядела взволнованной этой идеей. Рука Спенсера скользнула в ладонь Аарона, и тот сжал её.

— Как только мы пройдём это, первый сеанс для выживших будет в этой комнате. Я буду читать лекцию через несколько кабинетов отсюда. Спенсер может пойти на этот сеанс с тобой, а после этого мы встретимся, или вы можете пойти со мной, — к тому времени, как Аарон согласился, доктор Томас уже наполовину повернулся, чтобы пойти за своей девушкой.

— Давай. Найдём. Места, — произнёс Спенсер, осторожно потянув Аарона за руку. — Если. Станет. Плохо. Мы. Выскользнем. На. Улицу... Нам. Не. Обязательно. Здесь. Оставаться...

Аарон позволил Спенсеру провести его вглубь комнаты, где стояло много стульев. Аарон сел с краю, а Спенсер рядом. Оглядывая открытое пространство, Аарон увидел, что большинство мест по краям занято, и задумался, может быть, он не был единственным, кому трудно находиться рядом с незнакомцами. В какой-то степени это его успокоило, но он не мог сказать почему.

Папа сказал, что ты ушёл с учёбы, — прожестикулировал Спенсер, слегка поворачиваясь на стуле лицом к Аарону.

— Да, я просто не могу сейчас с этим справляться. Суд кажется каким-то затмением, блокирует всё остальное в моей жизни. Я не смогу двигаться дальше и делать что-то другое, пока всё не закончится. Может, даже и после этого.

Ты когда-нибудь думал, что суд может помочь успокоить демонов? — рука Спенсера легла на ногу Аарона, и Аарон закрыл глаза всего на мгновение, чувствуя через джинсы тепло на своей коже. Ему было так холодно без Спенсера.

Аарон кивнул. Он мало о чём ещё думал.

На сцену поднялась высокая фигура, и собравшаяся толпа умерила бормотание до тишины. Он выглядел слишком молодым, чтобы быть психиатром: может, лет двадцать пять, и одет был в джинсы и клетчатую рубашку. Внизу торчала майка, не заправленная. Он поднялся по паре ступенек и встал перед кафедрой. Закатав рукава до локтей, он обнажил худые предплечья, а затем положил стопку бумаг рядом с микрофоном. Он опустил голову и схватился за бока кафедры. Долгое мгновение казалось, будто он молится, но затем он снова поднял голову и посмотрел на море лиц.

— Я... эм... Я не оратор. Мне не нравятся толпы или группы людей, и разговаривать не очень нравится. Но мой доктор говорит, что это поможет восстановлению, хоть я и не знаю как, — оратор провёл пальцами по взъерошенным чёрным волосам, и его тёмные глаза метались по комнате, с опаской и тревогой. Аарон понимал, каково это. Это он мог стоять перед комнатой, если бы мог функционировать.

— Меня зовут, эм, меня зовут Зак Тайлер, и чуть больше десяти лет назад меня похитили в джунглях Южной Америки и взяли в плен. Я приезжал туда в гости к тёте, которая занимается исследованиями, и, боже, я был глупым засранцем. Если бы я держал рот на замке, всё могло бы быть в порядке. Но я не молчал. Я пререкался с лидером какой-то сумасшедшей военной группировки и провёл следующие пять лет в клетке, где меня пытали и насиловали. Я давно забыл, как жить.

Аарон заёрзал на стуле, ему было некомфортно от ужасающе откровенной истории парня. Ему хотелось спрятаться за Спенсером, убраться подальше, сказать Спенсеру, что они должны уйти. Было больно слышать, как запертый в клетке мужчина проходил всё, через что прошёл сам Аарон, но затем он сказал то, что заставило Аарона задержаться.

— Когда я вернулся, после того как армия нашла меня и вернула к родителям, мне понадобилось много времени, чтобы привыкнуть, но я привык. Я влюбился и способен поддерживать отношения. Мы занимаемся любовью, и мой насильник не смотрит через моё плечо. Я не могу сказать, что я нормальный, потому что я никогда не буду нормальным, но я функционирую. И сейчас у меня намного больше хороших дней, чем плохих.

Кожу Аарона покалывало от осознания, и он дрожал. Боже, ему хотелось этого. Ему так сильно этого хотелось. Этот парень с таким же успехом мог обещать вечную молодость или помочь паралитику снова ходить.