Unknown

«Я знаю», - пробормотал он, и я был поражен этим подтверждением. Не сами слова, а его взгляд, как будто я уже был любимым, а потом он подался вперед, медленно и уверенно, без паузы, но с большей сдержанностью, чем я мог бы продемонстрировать. «Я знаю, что это дар».

Растяжение и жжение начинались слабо, но боль становилась все сильнее и сильнее, и я метался между тем, чтобы хотеть его больше жизни, и тем, чтобы не хотеть, чтобы он застрял в моей заднице, разрывая меня на части. Это была пытка - хотеть его и внутри, и снаружи, но потом он сделал нечто совершенно неожиданное. Он прикусил мою нижнюю губу. Не сильно, скорее прикусил, но все же это заставило меня вздрогнуть, переключить внимание, а его потягивания и посасывания, словно он хотел меня съесть, были чертовски сексуальными. Сексуальная, томная ухмылка, которую он подарил мне перед тем, как снова поцеловать меня, отчаянно и пожирающе, беря мой член в свой скользкий кулак, бушевала во мне, как штормовое море.

Я выкрикнул его имя.

Повезло, что мы были одни в доме, потому что все бы услышали. Если соседи были дома, то наверняка услышали.

Мои мышцы расслабились, и вспышка боли, горячая и всепоглощающая, ослабевала с каждым движением его руки и каждым жадным поцелуем, когда он вводил в меня свой длинный, твердый член.

Его имя прозвучало из глубины моей грудной клетки.

«Господи, Бранн», - задохнулся он, прижавшись лбом к моему, задыхаясь, потный, не двигаясь, а просто находясь там, погруженный в меня на всю длину. «Я даже не думаю, что смогу пошевелиться, настолько ты тугой».

«Мне нужно, чтобы ты попытался», - умолял я, желая, чтобы он вошел в меня еще глубже, дрожа, пылая то жаром, то холодом, так близко к оргазму, который, как я чувствовал, мерцал у основания моего позвоночника, мои яйца напряглись, всепоглощающее напряжение подсказывало мне, что я готов. «Пожалуйста».

«Боже, да. Умоляй меня трахнуть тебя», - прорычал он, слегка отстраняясь, чтобы снова вогнать себя в меня. «Это то, что я до смерти хочу сделать, то, для чего я был создан».

Я приподнял задницу с матраса, когда он отстранился во второй раз, и он подсунул подушку под мои бедра, чтобы, когда он снова вошел в меня - глубже, быстрее, сильнее, - я почувствовал это, как пульсацию удовольствия по всему телу.

«Ты чувствуешь меня? Потому что я чувствую тебя, всего тебя, обхватившего меня целиком», - сказал он, и его голос зазвучал почти бешено, когда он нашел свой ритм, резко проникая внутрь и медленно выходя, снова и снова.

Я повернул голову и потянулся к подушке, прижимая ее к лицу, пытаясь заглушить звуки, которые он из меня извлекал.

«Нет», - приказал он, выхватывая у меня подушку и отбрасывая ее в сторону. Я поднял взгляд на его лицо, на расширенные зрачки, припухшие губы и покрасневшую кожу. «Я хочу слышать все твои звуки; я хочу знать их все».

«Узнаешь. Время ведь есть, правда?»

«О», - сказал он так, словно я его поразил, изменил положение, подался вперед, прижался плотнее, согнув меня пополам. «Время есть, и ничего кроме, потому что ты единственный, кто когда-либо будет участвовать в моей жизни... вписываться в мою жизнь. Это все ты, Бранн. Только ты».

Потянувшись вверх, я ухватился за его плечи, пока он вбивался в меня, меняя угол наклона во время погружения, что приводило его тяжелый член в то место, до которого я дотрагивался в других, но никогда не испытывал сам.

Я крепко сжал руки, зная, что оставлю синяки, но меня это уже не волновало, я был слишком увлечен тем, что происходило с моим телом, этим стремительным подъемом перед самым пиком. Я отключился, все это, весь он - больше, чем я мог вынести. И вот наконец, когда он ударил в ту точку, которая вызвала мою кульминацию, меня уже ничто не сдерживало. Оргазм пронесся по позвоночнику, и мои напрягшиеся мышцы сжались вокруг него, удерживая его на месте, пока я кончал, забрызгивая его живот и грудь.

Его голова откинулась назад, когда он кончил, пригвоздив меня к кровати, заполняя меня, толкаясь глубоко внутри, омывая меня жаром изнутри, его сперма растекалась вокруг его члена и просачивалась между моих ягодиц.

Это было похоже на то, как будто я нахожусь на вершине горы, а потом свободно падаю, и в какой-то момент я был собой, потом - нет, а потом - снова собой. И я был под ним, все еще под ним, и был воздух, и я мог видеть, хотя и не мог ничего слышать из-за стука собственного сердца.

Эмери упал вперед, на меня, в мои ждущие руки, и я обхватил его, когда он зарылся лицом в ложбинку между моей шеей и плечом.

Через мгновение я понял, что он смеется, и безрезультатно подтолкнул его.

«Что смешного?» проворчал я. Зарывшись рукой в его мокрые от пота волосы, я откинул его голову назад, чтобы обнажить развратную ухмылку. Его глаза были закрыты, и я воспользовалась этим моментом, этими маленькими, но драгоценными секундами, чтобы насладиться им. Я уже слышал фразу «мое сердце было переполнено до отказа», но она никогда не имела для меня никакого значения. До этого момента.