Unknown

– Куда ты, черт возьми, подевался? Боже, – процедила она, расстроенная и, возможно, начинающая злиться на меня снова и снова, – ты знаешь, как тяжело для человека исчезнуть, как ты? Ни социальных сетей, ни адреса, ни номера телефона в поиске Google, тебя просто... не стало. Прошли годы, прежде чем я поняла, что больше не злюсь на тебя, и еще больше времени прошло, прежде чем я смогла признать, что мне все еще не все равно, что я хочу получить от тебя ответы, но к тому времени было уже слишком поздно. У меня наконец-то появились средства, чтобы найти тебя, но я была слишком глубоко погружена в свое задание.

– Я переехал в Чикаго.

Ее лицо исказилось.

– Почему?

– Нужно было что-то менять.

– И в этом не было меня?

Что я мог сказать, чтобы не обидеть ее?

– Ты бросил все и всех.

– Да.

Она кивнула.

– Так что я была побочным ущербом.

Это звучало так плохо, когда она так говорила.

– Наверное, – неубедительно сказал я.

– Нет. Никаких догадок. Я была.

– Ты была, да.

Она замолчала, изучая меня, вглядываясь в мое лицо.

– Ты когда-нибудь жалел об этом?

Я вздохнул.

– Я выбросил тебя из головы. Я сразу поступил в полицейскую академию, поэтому был занят. Некогда было думать.

– А когда ты увидел меня на дороге?

Я скрестил руки, готовясь к нападению.

– Я подумал: «Как жаль, что я пропустил, как Элла стала такой крутой».

– Не подлизывайся, уже слишком поздно.

– Правда?

Она втянула воздух через нос.

– Ты сделал мне больно.

– Да.

– Скажи, что тебе, блядь, жаль, – огрызнулась она.

– Ты же знаешь, что да.

– Тогда скажи, – настаивала она, пригвоздив меня взглядом к стене.

– Мне жаль, – непреклонно сказал я. – Правда. Будь у меня возможность все повторить, я бы выбрал другой путь в отношении тебя.

– Мы были близки, Крой. Я чувствовал это, мои друзья знали это, и моя семья тоже.

Может ли это быть правдой? Был ли я способен быть близким с кем-то тогда? Чувствовать настоящую близость? А сейчас? Подвергаю ли я Даллас риску? Мне говорили, что у меня проблемы, что я сломлен, что я опасен. Если бы я влюбился в него, а потом начал чувствовать себя в ловушке или разлюбил его, что бы это с ним сделало? Это могло случиться, потому что я ничего не знал о любви. У меня не было примера для подражания. Никто никогда не любил меня, кроме бабушки, но и та была послушной, семейной, да и виделись мы так редко. Как я мог надеяться стать партнером, если я даже не знал, как быть настоящим другом?

– Мы были знакомы, – торжественным тоном сказал я ей.

– Нет, идиот, – раздраженно ответила она. – Мы были друзьями. Мы и сейчас друзья.

Были?

– Боже, – снова прорычала она в раздражении. – Я не пропустила эту часть.

– Какую часть?

– То, что ты был весь в своих мыслях, – пояснила она. – О том, что ты весь в своей голове, – объяснила она. – Раньше ты задавался вопросом, действительно ли думать - это то же самое, что чувствовать. Разве ты этого не помнишь? Ты бы сказал: «Если я думаю, что чувствую именно так, значит ли это, что это реально? Значит ли это, что это правда?»

– Теперь я знаю лучше, – сказал я ей.

– О?

– Когда ты молод, у тебя есть столько времени, чтобы изучать себя и по-настоящему заниматься самоанализом.

– Не все из нас так поступают, – напомнила она мне. – Не все мы сомневаемся в себе.

– Я просто хочу поступать правильно, насколько это возможно, – защищался я.

– Нет, ты не хочешь ошибаться, – возразила она, бросив на меня взгляд. – Есть разница. Ты никогда не хочешь ошибаться, потому что тогда тебе не придется извиняться.

– Это не...

– Нет, это так, – непримиримо сказал она. – Иногда ты думаешь так сильно, что к тому времени, как ты заканчиваешь думать, все, о чем ты думал, уже проходит мимо тебя.

Я покачал головой.

Она указала в сторону коридора, куда ушел Даллас.

– Я понятия не имею, как у тебя сложились отношения, но могу только догадываться, что ты наконец-то хоть раз в жизни сделал прыжок веры.

– Что? Я настолько испорчен, что никогда не смогу быть...

– Ты не испорчен. Ты никогда не был испорчен. Ты просто слишком много думаешь, потому что не хочешь ошибиться и не хочешь, чтобы тебе причинили боль.

– Тебе повезло, что я думал, прежде чем говорить сегодня утром, потому что если бы я проболтался, как только увидел тебя, мы бы...

– Отлично. Думать, прежде чем говорить, полезно в кризисных ситуациях. Как тебе это?

– А еще хорошо, когда споришь, чтобы не сказать что-то, о чем потом будешь жалеть.

– Да, верно, – согласилась она. – Так что, думаю, важен баланс.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты можешь идти вперед и думать о чем-то до смерти, но ты должен быть достаточно смелым, чтобы сказать, что ты чувствуешь.

В этом была своя логика.

– Специальный агент Бауэр.

– А что насчет него?

– Он тебе нравится или ты думаешь, что он тебе нравится?

Я вздохнул.

– Думаю, он мне больше чем нравится.

Ее улыбка была яркой.

– Это одно и то же, и тебе нужно вбить это себе в голову.

– Есть такая вещь, как увлеченность. Люди могут ошибаться в своих чувствах, особенно когда они совсем новые.

– Конечно, – согласилась она. – А иногда ты знаешь, что это правильно, и все остальное не имеет значения.

– Но...