Unknown

Даллас прошел мимо меня, с чемоданом в одной руке, едой в другой, и бросил свою сумку в прихожей, выйдя оттуда налево, в гостиную. Лунд взял у меня сумку Эллы, когда проходил мимо. Я занес ее в дом, а он показывал ей, где находится комната для гостей. Затем он повернул назад и свернул в гостиную, неся свою сумку, потому что должен был расположиться на диване.

Через несколько минут из своей комнаты выскочила Элла, спросила, что я делаю, и присоединилась к парням в гостиной. Я слышал, как они все восторгались едой, слышал звон тарелок, стук упавшего столового серебра, а потом Даллас перечислял все, что у него есть в холодильнике, чтобы выпить.

Я хотел выйти. Я хотел отнести свою сумку в его комнату. Я хотел двигаться любым способом, но оказался прикован к месту.

Я прислушивался к обычным звукам дома и друзей. Семьи.

Даллас высунул голову из-за угла.

– Хей, – мягко сказал он, улыбаясь мне. – Что происходит?

Я не мог сказать.

Он прочистил горло.

– Знаешь, если у кого-то и должен случиться психический срыв, тебе не кажется, что это должна быть Элла?

Я не смог ответить, и, честно говоря, вопрос показался мне почти риторическим.

– Ты положишь свою сумку?

Я и не подозревал, что все еще держу ее в руках, но и не чувствовал, что это плохо.

– Почему Эска? – неожиданно спросил он, прислонившись к арке и скрестив руки.

Мне потребовалось несколько попыток, чтобы обрести голос.

– Это была девичья фамилия моей бабушки.

– Почему ты ее взял?

– Потому что я был им не нужен, и я был готов сделать этот разрыв окончательным.

– Мне трудно представить, что ты кому-то не нужен.

Я глубоко выдохнул.

– Это потому, что я тебе нравлюсь.

Его брови нахмурились, а глаза сузились, как будто он обдумывал это.

– Ты мне более чем нравишься. Ты ведь понимаешь это, не так ли?

– Да. И я чувствую то же самое.

– То же самое - это хорошо, – сообщил он мне.

– Кроме того, я меняю мать.

– Прости, что?

Я рассказал о новом свидетельстве о рождении, о том, что мой брат баллотируется в Конгресс, и о том, как Джаред был раздражен всем этим, что казалось странным.

– Я вовсе не считаю это странным, – сказал Даллас, его голос был низким и хриплым. – Он расстроен тем, что у тебя отняли твою сущность. Я понимаю.

– Но это не то, кто я есть, – объяснил я. – Я был Грейвсом только по имени; я никогда не был частью их жизни, включая моих братьев. Мы жили отдельно от моих родителей и друг от друга.

– Ты разбиваешь мне сердце этим.

– Почему?

– Потому что это печально, что, даже если ты рос в семье, у тебя ее никогда не было.

Я кивнул.

– Я уверен, что некоторые богатые семьи отличаются от других, но все те, которые я знал и знаю, одинаковы.

– Очень жаль, но я понимаю, почему имя или то, чей ты ребенок, не имеет для тебя значения.

– Спасибо.

– И, кажется, я знаю, почему ты застрял тут рядом со стиральной машиной.

– О?

Он кивнул.

– Тогда не мог бы ты мне рассказать?

Он сделал несколько шагов ко мне, потом остановился и снова наклонился.

– Думаю, тебе нравится мой дом, – сказал он, и выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на меня. Он не улыбнулся, но в его глазах появилось тепло, а поза стала более расслабленной. – И я думаю, когда ты вошел, тебе показалось, что ты дома.

– Это очень проницательно.

Он пожал плечами и сделал еще несколько шагов, а затем снова остановился, наклонившись, казалось, совершенно спокойно.

– Я думаю, у тебя уже был дом раньше, например, когда ты был моложе, и теперь, в Чикаго, у тебя есть квартира, но дом... – размышлял он, – Я не думаю, что у тебя еще был такой.

В моей груди зародилась паника, и я сделал шаг назад.

– Нет, – предостерег он, снова двинулся, приблизился, но остановился, на этот раз опираясь не на левую, а на правую сторону коридора. – Подожди.

Я перевел дыхание.

– Прости, ты голоден. Я положу это, и мы сможем...

– Я не хочу, чтобы ты клал это сюда, – заверил он меня, заходя в прачечную и прислоняясь к небольшой стойке с раковиной. – Я хочу, чтобы ты отнес его по коридору в нашу спальню.

Меня пробрала дрожь.

– В твою спальню.

Он покачал головой.

– Нет. В нашу спальню. Потому что, несмотря на то, что это будет на расстоянии, это все равно и твоя спальня, потому что у меня в ней никогда никого не было и я не планирую, чтобы в ней кто-то был, так что это делает ее и твоей тоже.

Все было по-другому. Простое нахождение в прачечной успокаивало, но я не был глупцом и знал, что это такое на самом деле.

Подойдя к сушилке, он прислонился к ней, достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться меня, но вместо этого просто стоял.

– Я заснул на тебе в первую ночь.

Почему мне об этом напомнили?

– И тебе нравится мой дом.

Я прищурился на него.

– Тебе не приходило в голову, что я так же волнуюсь из-за возможности заснуть, как ты сейчас из-за того, что тебе нравится мой дом?

Я встретил его взгляд.

– Дело не в доме.

– Нет, я знаю. Точно так же, как для меня дело было не в том, что я заснул.

– Тогда что же это было? – я задал вопрос, на который знал ответ, но не хотел говорить.

Он отодвинулся в сторону и положил руку на стиральную машину.