Unknown

Принадлежащий старому байкеру, которого мы всегда звали Попс, гриль-бар, служащий нашим отделением в Уайт-Спрингс, расположен у подножия пика Эрроухед, горы, которая отбрасывает длинные тени на близлежащие города. Это двухэтажное здание с обычной неоновой вывеской и яркими огнями заведения Вегаса, но на нем изображен наш герб — череп с двумя нарисованными пистолетами в стиле Дикого Запада. Попс был Дорожным капитаном здесь, пока не сломал колено и больше не мог ездить. Он взял на себя управление баром для нас, когда предыдущий владелец скончался.

Мне всегда нравилось приезжать сюда подростком. Попс позволял мне делать то, что я хотел, пока я был здесь, за много лет до того, как мне разрешили пить по закону, и он приютил меня, когда мой отец пришел, чтобы затеять драку. Он не знал, насколько все плохо, иначе был бы одним из первых, кто убил моего отца. Меня беспокоит, что я не был здесь с тех пор, как умер отец, прошло несколько лет.

Ряды мотоциклов, принадлежащих мужчинам из моего отделения и из этого, стоят снаружи деревянного заведения, похожего на сторожку, их десятки. Отделение Декса в два раза больше нашего, о чем он любит подшучивать над Драгоном.

Темного фургона, в котором мы перевозили оружие, нигде не видно. Скорее всего, он находится сзади, в гараже, где механики Декса ремонтируют байки.

Когда мы подъезжаем ближе, я вижу Драгона и некоторых других, сидящих во внутреннем дворике перед зданием с Дексом и десятками участников Уайт-Спрингс, некоторые с голой грудью, почти все с пивом в руках, выглядят расслабленными. Девушки из клуба Уайт-Спрингс разносят пиво или разваливаются на коленях у мужчин.

Это как дом вдали от дома, которого ты избегаешь годами, а потом, когда возвращаешься, жалеешь об этом, черт возьми. У Драгона на коленях Текила; он и остальные выглядят так, как будто они здесь уже давно, освоились.

Когда я заезжаю на стоянку, Эмма садится, и я чувствую, как напрягается ее тело. Мужчины во внутреннем дворике смеются и подтрунивают друг над другом, опрокидывая свои напитки, некоторые из них оскорбляют друг друга. Беспокойство пронзает ее. Я паркую свой байк и глушу двигатель, сопротивляясь желанию ободряюще похлопать ее по бедру. Наше время прошло. Она должна пострадать за свои сегодняшние поступки.

Страйкер и Рэт подъезжают ко мне сзади, и их двигатели глушатся.

Спрыгнув с байка, я отстегиваю шлем, который носит Эмма, и снимаю его, вешая на руль.

Ее горло сжимается, когда она наблюдает за двумя мужчинами за столом, занимающимися армрестлингом, большая группа из них громко подбадривает одного или другого.

Мне приходит в голову, что, как бы трудно ни было поверить, что она была частью жестокого, фанатичного культа, почти все ее поведение соответствует ее истории, начиная с того, как она отреагировала на скудный наряд, который я ей дал, до того, как она запаниковала, когда я начал трахать ее пальцами в ресторане. Сейчас она выглядит совершенно не в своей тарелке, точь-в-точь как женщина, которая все еще не знает, что делать с байкерским образом жизни, и считает нас всех дикими преступниками, которые ведут себя как мужчины, которых она боялась.

Она выглядит так, как будто думает, что любой из этих мужчин в любую секунду перекинет ее через плечо и утащит.

К сожалению, как я должен напомнить себе, ее реакцию на публичный секс и скудную одежду можно было бы объяснить нормальным, хотя и строгим воспитанием дочери пастора. И ее реакция на мой образ жизни вряд ли необычна. Большинство женщин, которые не родились в MК, нервничают, когда видят нас в нашей среде обитания, даже когда они не понимают, насколько жестокими мы можем быть.

Я позволяю воспоминаниям о ее истории, безумии, чистом надуманном ощущении этого крутиться в моей голове, противодействуя нескольким поведениям, которые не соответствуют ее нормальной жизни. Я позволяю им напоминать мне не поддаваться ее наивности в моем мире, невинности, которая, кажется, исходит от нее.

Мне не следовало бы ее успокаивать, но откровенный страх — это проблема. Некоторые из мужчин в этом отделении не знают меня так хорошо, как те, у Каспера, и они воспользуются женщиной, которая смотрит на них, как олень, пойманный в свете фар.

Я приподнимаю ее подбородок пальцами.

— Что я говорил тебе раньше, когда впервые привел тебя в здание клуба?

Она моргает, глядя на меня, явно не понимая, о чем я говорю.

— Расслабься. Никто тебя не тронет. Ты принадлежишь мне, и они узнают об этом достаточно скоро.

Она вздыхает, не выглядя успокоенной. Я помогаю ей слезть, собираясь запечатлеть на ней долгий, горячий поцелуй, чтобы все здесь увидели, но у меня нет такой возможности.

— Спайди!

Я поворачиваюсь. Маленький мальчик со светлыми волосами, точь-в-точь как у Пенни, но намного короче, сбегает по ступенькам крыльца прямо ко мне.

Черт возьми. Малыш еще больше похож на миниатюрного Гэри, чем в последний раз, когда я видел его несколько лет назад. Он проклят теми же темно-голубыми глазами, той же ямочкой на подбородке, что и его отец, избивающий жену.