Unknown

— Пусть это послужит тебе уроком, — он проводит большим пальцем по моим губам. — Я не собираюсь убивать тебя, Дикая Кошка. Но я так же тебя не отпущу. Ты принадлежишь мне, и это все, что нужно, так что устраивайся, потому что тебя ждет чертовски крутая поездка.

Эти слова должны принести некоторое облегчение и шок. Он не собирается меня убивать. До сих пор он оставлял этот вопрос без ответа, часто дразня меня этим. Но эти слова настолько полны собственничества и высокомерия, что после того, что он только что сделал, все, что они делают — это усиливают мое отвращение к нему. Привязанность, которую, я уверена, слышу в его голосе, заставляет меня чувствовать себя потерянной и опустошенной из-за тщетности всего этого. Его безразличие к боли, которую он причинил, нет, его откровенное удовольствие от этого, лишает меня всякой рациональности, и есть только необходимость причинить ему боль.

Я отворачиваю лицо, вскакивая на ноги. Это последняя капля.

— Отойди от меня! — я кричу, дрожа от ярости. — Никогда больше не прикасайся ко мне, ты, жалкий кусок дерьма! Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, я не хочу, чтобы твои руки касались меня. Просто держись от меня подальше.

Он посмеивается, я думаю, над моими ругательствами. Я должна ненавидеть себя за то, что говорю такие вещи, но я не могу заставить себя беспокоиться.

— Этого не случится, — он касается меня под подбородком. — Ты привыкнешь ко мне. Через некоторое время тебе снова понадобится мое прикосновение. Я дам тебе достаточно времени, ты полюбишь меня.

Я отпрянула, ошеломленная. Полюблю его? По-настоящему?

— Нет, Спайдер, — выдавливаю я сквозь зубы, без труда встречаясь с ним взглядом. — Ты всего лишь животное. Я могу многое чувствовать к тебе, но я никогда, никогда не полюблю тебя.

Я ожидаю, или, может быть, надеюсь, что он дернется назад, как будто я дала ему пощечину, чтобы он показал какой-то знак того, что я причинила ему боль. Вместо этого Спайдер улыбается и гладит меня под подбородком, игнорируя мой яростный взгляд.

— Это ничего не меняет. Теперь я — твой мир, Эмма. Я — все, что есть, и все, что когда-либо будет у тебя.

Его слова заставляют меня чувствовать себя безнадежной и пойманной в ловушку. — Нет, ты не можешь…

— Я могу, и я это сделаю. Я оставляю тебя себе, Дикая Кошка. Ты хочешь провести свою жизнь, ненавидя меня вечно, давай, вперед, но вечность — это долго, очень долго.

Пожав плечами, Спайдер поворачивается и уходит, оставляя меня наедине ни с чем, кроме ошеломленной тишины.

Глава 11

Рози

Спайдер

У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю, как спит моя Дикая Кошка.

Ее великолепное тело, загорелое от солнца пустыни, лежит поперек кровати, запутавшись в одеялах и простынях. — Черт. Так чертовски сексуально, — бормочу я. Почему она это делает со мной?

После того, как я оставил ее прошлой ночью, я спустился вниз, стараясь держаться как можно дальше между нами. Женщина — это секс, искушение, в котором я не могу позволить себе заблудиться. Вместо этого я проигрался в покер с парнями и большую часть ночи веселился с братьями Уайт-Спрингс. Декс и пара парней предложили мне киску, и меня чертовски разозлило, что я не трахнул одну из их клубных девушек. Я вырубился с кучей парней на диванах, проснулся и обнаружил, что половина из них все еще напивается до беспамятства.

Намереваясь сегодня утром прокатиться немного самостоятельно, я вернулся в спальню за своими сидельными сумками. Мне нужно было подумать, нужно было погрузиться в игру, и я не могу быть рядом с ней, чтобы сделать это.

Мне не следовало смотреть на нее, когда я вошел. Не следовало останавливаться. Я должен был просто уйти. Вместо этого я сидел на краю кровати, загипнотизированный ее видом.

Мое сердце бешено колотится, когда видения прошлой ночи пронеслись у меня в голове. Ее приглушенные крики, ее испуганная настойчивость в том, что она понятия не имела, кто такой Адамсон. Я все еще не готов поверить в то, что она рассказала мне о своем прошлом. Ее история о Его Святом Мире просто чертовски притянута за уши. И я отказываюсь верить, что она не лжет о том, что не знает Адамсона. Особенно теперь, когда я знаю, что ублюдок, который пытался отнять ее у меня, связан с ним.

Практически до того дня, когда умер мой ублюдочный отец, он вбивал мне в голову, что женщинам нельзя доверять. По его словам, все они лживые и обманывающие шлюхи, которым нечего дать, кроме мокрой киски. Дай им дюйм и все такое дерьмо. Теоретически Эмма — олицетворение того образа, каким представлял женщин дорогой старый папочка. Она ограбила клуб. Она лгала, пыталась сбежать от меня при любой возможности. За исключением…

За исключением того, что в ней так много такого, что не соответствует этому образу.