Unknown

Рэт бросает на меня взгляд, и я слегка киваю ему, молча говоря ему, чтобы он продолжал говорить, пока я перехожу через парадную лестницу и заглядываю в окна, как будто пытаясь понять, тот ли это тип жилья, в котором мы бы остановились.

Рэт получает сообщение. — Сколько стоят комнаты? И что входит в них?

Слева от дверей большое эркерное окно выходит в безупречно чистую гостиную с чистым бежевым ковром, ужасной мебелью с цветочным рисунком и уродливыми лампами на боковых столиках. Дальше я разглядываю лестницу, ведущую на второй этаж.

Это похоже на бабушкин дом, место, где маленькая старушка хлопочет на кухне, выпекая печенье и сытные завтраки для своих постояльцев. Я был бы готов бросить все на хрен и отправиться обратно прямо сейчас, списав эту поездку на пустую трату времени, если бы не знал, что что-то не так.

Эта женщина связана с Адамсоном, парнем, из особняка которого сбежали боевики, и эта чертова цыпочка выглядит слишком нервной. Она что-то скрывает.

Я возвращаюсь к Рэту, когда он ее о чем-то спрашивает.

— Я ничего не знаю о том, сколько она берет, — говорит девушка тем же дрожащим, тихим хрипом. Она переступает с ноги на ногу. — Я всего лишь экономка.

Она выглядит так, как будто вот-вот скажет нам убираться, но она слишком чертовски боится сказать это. Она также не смотрит ни одному из нас в глаза, ее взгляд устремлен в пол.

Рэт смотрит на меня через плечо. Его брови хмурятся от беспокойства, прежде чем он четко произносит: — Она в ужасе.

Я подхожу ближе к двери.

Ее поведение кричит о покорности. Она так сильно напоминает мне Эмму, что это выбивает меня из колеи. Что, черт возьми, здесь происходит?

Я смотрю ей за спину, но в коридоре слишком темно, чтобы сказать, есть ли там кто-нибудь. Затем я сокращаю расстояние между нами. Она вздрагивает, ее рука сжимает дверь так, что костяшки пальцев побелели, но я замечаю, что она не закрывает ее. Я кладу руку на дверной косяк, создавая впечатление секретности.

— Все в порядке? — спрашиваю я, понижая голос.

Наконец ее глаза устремляются на мои, и они расширяются, как будто она видит что-то в моем лице, что пугает ее.

— Все в порядке. Мне просто нужно вернуться к домашним делам, — она делает небольшой шаг назад. — Все в порядке, — говорит она почти твердо. — Рози вернется завтра. Пожалуйста, уходите.

С этими словами она закрывает дверь, и замок щелкает.

Рэт смотрит на меня, как будто хочет что-то сказать, но я слегка качаю головой и жестом приглашаю его следовать за мной. Мы идем по дорожке, никто из нас ничего не говорит, пока мы не выходим на улицу.

— Она была чертовски напугана до смерти, — тихо бормочет Рэт.

— Черт. Да, — я сопротивляюсь желанию оглянуться на дом и насторожить ее, если она наблюдает за нами.

— Может быть, она просто боится нас, — говорит Рэт, указывая на наши порезы.

Большинство людей в Неваде знают, кто мы такие. Черт возьми, Эмма, должно быть, единственная женщина, которую я встречал, которая не понимала, что означают наши нашивки. Но я могу сказать, что Рэт не больше, чем я, верит, что эта цыпочка отреагировала не только на появление двух байкеров на ее пороге.

Рэт и я идем по улице к дому с табличкой «Продается», где ждут Рипер и Страйкер.

Меня поражает, почему поведение этой девушки беспокоило меня. Это больше, чем просто страх, который я увидел в ее глазах, когда подошел к ней. Как бы Эмма ни боялась меня иногда, это не идет ни в какое сравнение. Я уже видел такое поведение раньше. Я видел это каждый день, пока рос.

Всякий раз, когда незнакомые люди подходили к двери или кто-то новый приходил в гости, у нее было такое же выражение лица. Моя мать принимала тот испуганный вид человека, который боится, что ее тайна будет раскрыта, и последствий, которые за этим последуют. Она выглядела разбитой, сломленной, как будто борьба покинула ее настолько, что она больше даже не знала, как держать себя в руках. Как будто она сдалась.

Моя мать была сукой, женщиной, которая больше заботилась о себе и кайфовала, чем о собственном гребаном ребенке, но даже я не перестаю видеть, что она была жертвой, женщиной, пойманной в ловушку брака с монстром.

Каким бы идеальным и привлекательным ни казался этот дом снаружи, эта девушка выглядела так, как будто сам дом медленно высасывал из нее жизнь. Точно так же, как выглядела моя мать, когда была достаточно трезва, чтобы заботиться.

У меня внезапно возникает непреодолимое желание самому взглянуть на эту милую Рози. Так или иначе, нам нужно попасть внутрь этого гребаного дома.

Мы поднимаемся по подъездной дорожке и обнаруживаем Страйкера и Рипера, сидящих верхом на своих байках и болтающих об этом. Они припарковали свои байки сбоку от дома, припарковав их рядом с какими-то кустами, вне поля зрения улицы. Мы сообщаем им о том, что мы нашли.

При упоминании о страхе девушки Рипер поднимает свой шлем, собираясь надеть его обратно. — Хорошо, какого черта мы здесь стоим?

— Да, — добавляет Страйкер, — почему, черт возьми, вы двое не вошли? Похоже, ей нужна помощь.