Unknown

У меня внезапно возникает неприятное чувство, что я знаю, как сложится остальная часть моей жизни. Когда я перестану… удовлетворять его мужскую похоть, меня вздернут и выпорют или посадят в тюрьму в комнате без компании в любое время, когда я не буду выполнять его приказы. И когда я ему не понадоблюсь, он просто оставит меня в окружении женщин, которые ненавидят землю, по которой я хожу, и опасных вооруженных мужчин, которые видят во мне изгоя, который пошел против их клуба.

У меня никогда не будет работы, я никогда больше не увижу Сару, никогда не познаю мир как свободная женщина.

Уже не в первый раз до меня доходит, что я просто сменила одну тюрьму на другую. Я хватаюсь за спинку стула, который стоит перед столом, мои ногти впиваются в дерево, когда я пытаюсь отогнать нахлынувшую волну безнадежности. Призвать на помощь решимость, которая обычно спасает меня от срыва в подобные моменты.

Есть только паническая клаустрофобия, которую я ассоциирую с тем, что нахожусь в ловушке в изоляторе Колонии. Я закрываю глаза, и горячие слезы брызгают по моим щекам.

Когда я открываю их, мой взгляд падает на библию, лежащую там, книга в кожаном переплете с золотым тиснением, насмешливо смотрящая на меня.

Напоминание о моей прежней жизни, столь отвратительно своевременное в ее присутствии, вызывает во мне волну ярости. Я хватаю библию и разворачиваюсь, с криком швыряя ее в стену. Я никогда не умела хорошо прицеливаться, так что, вероятно, только по чистой случайности она попадает в распятие на стене.

Крест и библия с глухим стуком падают на пол за кроватью.

Кто-то стучит в дверь, заставляя меня подпрыгнуть.

— Эй, что здесь за шум?

Я ожидала услышать, что Пип все еще стоит в коридоре на страже. Вместо этого в комнату доносится голос Ди.

Смахивая слезы, я щелкаю зубами от досады на саму себя.

Звенят ключи, и замок на двери щелкает, прежде чем она толкает дверь, открывая ее.

— Что здесь происходит, тебя что убивают?

— Что? — я моргаю, глядя на нее, затем отворачиваюсь, надеясь, что она не видит слез в моих глазах. Я всегда ненавидела показывать Ди какие-либо признаки слабости. Во всяком случае, мысль о том, что она знает, что секунду назад я рыдала, как ребенок, заставляет мои внутренности сжиматься еще сильнее, теперь, когда я потеряла перед ней лицо.

Ди входит в комнату. — Ты кричала несколько минут назад. Черт, это звучало так, как будто тебя здесь убивали.

— Извините, мэм.

— Ты все еще играешь в эту игру, не так ли? — она качает головой, глядя на меня, только она не выглядит удивленной или любопытной, как раньше, когда я ее так называла. Теперь она выглядит раздраженной. — Ангельский поступок на меня не подействует. Брось это.

Я опускаю плечи. Эти слова ранят сильнее, чем она, вероятно, могла бы подумать. Я сопротивляюсь бессмысленному желанию сказать ей, что это не притворство, и что я не пытаюсь набрать с ней очки.

— Двигай своей задницей. Ты помогаешь в баре, — она поворачивается к двери.

— Так рано? — зевая, я бросаю взгляд на разгорающийся рассвет.

После того, как Спайдер оставил меня, я провела всю ночь, ворочаясь с боку на бок, и сны о Саре и Джейкобе преследовали меня во сне.

Ди приподнимает бровь. — О, мы нарушили твой прекрасный сон, принцесса? Ты не гость. Все женщины здесь сами решают свои проблемы, Эмма.

Я вздыхаю, но она игнорирует это.

— Это твое имя, верно? — добавляет она, ее тон сочится сарказмом. — Или это тоже подделка?

Я отшатываюсь, как от пощечины. В течение нескольких недель с тех пор, как Спайдер перевернул мою жизнь, отношения между мной и Ди были далеко не приятными. Она разговаривала со мной только тогда, когда была вынуждена, отдавая приказы, когда я работала в баре или убирала комнаты в Каспере, но больше почти ничего не говорила. Я не забыла, что она ударила меня достаточно сильно, чтобы повалить на пол в первый рабочий день, когда я была там. После того первого дня она была холодной, но не злой. Сегодня она кажется особенно холодной, больше похожей на тот день, когда ударила меня.

Старое, знакомое чувство вины за то, что я предала ее, сжимает мою грудь. Все, что она сделала для меня, возвращается, и я задаюсь вопросом, не вызван ли ее новый гнев тем, что она узнала, что я снова планировала сбежать.

— Где Спайдер? — спрашиваю я. Мысль о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу после прошлой ночи, оставляет меня опустошенной, и я не хочу быть застигнутой им врасплох.

— Не твое дело. Любопытная маленькая воровка.

Я ничего не говорю, но эти слова режут мне сердце. Вы бы никогда не подумали, что когда-то мы были друзьями.

— Я думаю, тебе нужны свежие полотенца для душа. Я пойду принесу тебе немного, — добавляет она отрывистым голосом.

Ну, я полагаю, было глупо ожидать, что она мне расскажет.

— Спасибо.

Она закатывает глаза и качает головой, как будто принимая мою благодарность за то, что я еще больше подлизываюсь. Она уходит, и дверь с треском закрывается.

По крайней мере, на этот раз она не ударила меня в челюсть.