Unknown

   - На книги. Я ей скажу название своей любимой книги, а она мне - своей.

   Тэмми ворчит и плюется, а Джесси громко выдыхает.

   - Это самое скучное пари в мире, Уилл, - причитает он, - давайте все-таки разбавим приз выпивкой или деньгами.

   - Если эта девушка и потеряет голову от любви, ей будет чертовски паршиво. Такие, как она не любят, а страдают. Мы будем квиты.

   - Идет, - говорю я, выпрямив в спину. Мои брови ползут домиком, и я оказываюсь к лицу Гудмена так близко, что замечаю крохотные веснушки на его носу. - Я согласна.

   ГЛАВА 4.

   Мы приезжаем в город с закатом. Озеро поблескивает, играясь с лучами вечернего солнца. Да, такое вот Эри - гигантское, синее пятно, обрамленное зелеными деревьями и придавленное маджентовым горизонтом, уходящим далеко в бордово-рыжую синеву неба.

   Я перекатываюсь через Кори, открываю окно и вытаскиваю голову наружу, вдыхая влажный воздух. Мои волосы тут же запутываются и превращаются в непослушных змей, на подобии тех, что вились у мифической медузы, но я почему-то не обращаю внимания.

   Иногда, кстати, полезно не обращать внимания. Например, на то, что я бросила дом и уехала с незнакомцами черт знает куда. Да, конечно, рядом со мной Кори Гудмен, мой лучший друг. Но остальные.... Во что я себя впутываю?

   Ах, не важно.

   Зажмуриваюсь и слушаю, как свистит ветер. Колеса несутся вдоль прямой дороги, мы тут одни такие - дикие и безумные. Вокруг тихо, словно все люди вымерли, и никто не помешает нам слиться со звуками шелестящих веток, скользящих маленьких волн.

   Но внезапно воздух разрывается от оглушающего грохота. Распахиваю глаза и вижу самолет, раскинувшийся над моей головой, будто бы гигантская птица! Он скользит вдаль и исчезает где-то впереди, оставив после себя дымчатый след.

   Мы приезжаем в аэропорт ровно в девять. Выходим из машины и становимся в одну линейку около правого крыла. Жужжат моторы, свистит ветер, и мигают, будто гирлянда, огоньки на посадочной полосе, а мы стоим и смотрим вперед, ожидая чего-то или кого-то; я понятия не имею, что происходит. Пытаюсь спросить и прыгаю от одного спутника или же соседа к другому, но на меня не реагируют, лишь отмахиваются. В конце концов, я без особого желания замолкаю, остановившись вплотную к машине, опираюсь спиной о дверь и искоса наблюдаю за своими попутчиками.

   Джесси оказывается гораздо ниже, чем я представляла. А волосы в вечернем свете у него не просто светлые, а золотисто-желтые, как колосья в Техасе. Тэмзи Пол уж чересчур возбужденная. У нее трясутся колени, да и тело ее трясется, будто она жаждет чего-то так сильно, что сейчас взвалится на асфальт и начнет колотить по нему кулаками. Руки у нее в два раза больше моих, но талия - сплошной изгиб, как осиная, и зависть тут же пробирает меня до костей, ведь я скорее квадратная, пусть и худощавая, словно иссушенный лимон.

   Кори нервничает, потому что, так же как и я, ни черта не понимает. Он смотрит то на меня, то на брата и постукивает носком кроссовок по асфальту, внутри, наверняка, танцуя и отжигая фламенко. И что-то мне подсказывает, что приключения не для всех лечение от скуки и недугов. Иногда волнение порождает эти недуги. Как, например, эта нервозность Кори Гудмена: мальчика, дышащего громче, чем жужжат самолеты при посадке. В этом его странном предубеждении, словно случится худшее из того, что с нами вообще может случиться, и заключается суть моего лучшего друга. Он не был бы Кори Гудменом, если бы не думал по сто раз прежде чем сказать что-то или сделать что-то; не был бы он Кори Гудменом, если бы не стеснялся и не боялся своих же мыслей. Умные люди - трусы, на самом-то деле. Они слишком много понимают, и оттого жизнь им видится не каруселью, а американскими горками, на которых катаешься не пристегнутый и обреченный. Я бы не узнала его, если бы он не тарабанил пальцами по карману своих джинс и не дергал носом, будто бы ему щекотно. Кори думает - как и все умные люди - и потому накручивает себя, словно прямо сейчас самолет не приземлится рядом с нами, а рухнет на землю, спикирует прямо на наши головы.

   Спокойным остается только старший Уильям Гудмен. Сигарета, зажатая в его зубах, не зажжена. Она просто торчит там, будто модный атрибут, который придает ему грации и странной авторитетности, которая только в нашем времени связана с табачным дымом, а не с характером человека. Хотя, и характер у него что надо. Я уверена. Покатые плечи, но взгляд - прямой, как у ястреба. Того гляди, и сорвется с места за своей добычей! Все это в моей голове никак не укладывается, Уильям - парень ленивый, обычный, в широченных штанах, не то, чтобы мятых, но старых, словно выкраденных у пилигрима, прибывшего на Мэйфлауэре. По виду его сказать можно, что в карманах у него ни цента, пусть в глазах и горит огонь неистовый и горячий; огонь какого-то безумия.