Unknown

   Пот скатывается по моему лицу, я вытираю его тыльной стороной ладони и подхожу к Кори, покачивая бедрами. Мы сталкиваемся, тремся спинами, сходим с ума, как сходят с ума лишь те, кто ничего об этом не подозревает, и рисуем каракули в воспоминаниях друг друга. Я запомню этот его дикий взгляд. Пройдет время, оно нас разлучит, оно всегда так поступает, и ничего у нас с Кори не останется, кроме "этого". Я рада, что однажды я сяду за стол, подопру ладонями лицо и вспомню своего доброго друга, который никогда не был плохим парнем, но который, как и я, сходил с ума по жизни. Знали ли мы с ним тогда, что нам жить нравится? Нет. Не знали. Даже не догадывались. Но мы поймем это. Скоро.

   Джесси играет заключительный аккорд, Уилл ударяет по барабанам, и, тяжело дыша, я смотрю в зал, ожидая, что прямо сейчас в нас полетит еда, столовые приборы, а когда и это закончится, то стулья, обувь. Что там еще можно быстро кинуть в порыве минутного помутнения рассудка? Однако в лицо мое врезается лишь глухое недоумение. Толпа тихо и растерянно аплодирует, невеста, стоящая в центре - пухлая, круглая девица с красными непонятно от чего щеками - молчит, а жених ее - весьма подтянутый, молодой парнишка - хлопает длиннющими ресницами. Того гляди, мы взлетим от его растерянности.

   - Молодцы, молодцы, - щебечет мужичок, который впихнул Уиллу деньги, и быстро поднимается на сцену. Его лицо, похоже, скрипит от фальшивой улыбки. - А теперь мы с радостью послушаем следующую песню, которая более лиричная и подходящая для этой церемонии. Правда, ребята? - Резко посмотрев на меня, бросает он. - У нас тут свадьба, а не кабак, милочка, что вы творите?

   В его глазах паника, в коленях - дрожь. Я пожимаю плечами, а Джесси подходит к микрофону и торжественно объявляет:

   - Тысяча лет!

   - Что? - Шепчу я, подпрыгнув к нему. - Что еще за тысяча лет?

   - Песня такая, - одними губами отвечает он и широко улыбается.

   - А я знаю эту песню?

   - Все ее знают.

   - Ты ошибаешься, - продолжая глазеть в зал, сообщаю я, - я понятия не имею, о чем ты говоришь, на ходу сочинять у меня не получается, гений, если ты не в курсе.

   Джесси кланяется, отводит меня немного в сторону и показывает Уиллу, чтобы тот отбил бит. Боже, дурдом, меня так и тянет захохотать, но я сдерживаюсь от смеха и гляжу на Бонда со всей серьезностью, на которую я только способна.

   - Белла, Эдвард, свадьба, ну же, Реган. В конце эпичный момент, воспоминания.

   - Я похожа на человека, который любит "Сумерки"?

   - Ты похожа на человека, который любит все, что ненавидят остальные.

   - И как это относится к песне, Джесси?

   - Вспоминай, в конце, они на поляне лежали, и там такая мелодия была милая. "Я любила тебя тысячу лет, и буду любить столько же". Ну, поняла?

   - О, Господи, - я хлопаю себя ладонью по лбу, - издеваешься? Если я начну петь эти сопли, я превращусь в страдающую суицидальным бредом гормональную бомбу.

   - У тебя нет выбора.

   Джесси пожимает плечами и смотрит на Тэмми. Неужели она знает партию? Вот это да. Сейчас еще окажется, что они репетировали. Ездили по стране и музыку из "Сумерек" наизусть запоминали. Сумасшедший дом какой-то!

   Тэмзи с серьезным видом начинает играть медленную, светлую мелодию, а я громко выдыхаю, встряхиваю волосами и вновь становлюсь на центр сцены. Как там хоть песня-то начиналась? Сердце не бьется? Или бьется. Быстро, медленно. Черт.

   Я мило улыбаюсь и подмигиваю краснощекой невесте. Кажется, челюсть у нее вот-вот упадет на пол. Бедняжка, сколько ей сегодня пришлось пережить, а теперь еще и мы портим ее любимые песни. Наверняка, "Сумерки" она сто раз пересмотрела. Ха-ха, мне вдруг так смешно становится, что я улыбаюсь еще шире и, наконец, вспоминаю слова.

   Неожиданно мой голос становится очень нежным. Я сама не понимаю, как начинаю петь плавно, красиво, проникновенно, закрыв глаза, сжав в кулаки пальцы. В моей груди становится горячо-горячо. Я растерянно скрещиваю руки, горблюсь и почему-то думаю о том, что сама вряд ли когда-то надену платье, признаюсь в чувствах. Испытаю ли я то, что сейчас испытывает эта девушка? Смогу ли я сказать то, о чем говорится в куплетах?

   Я раскрываю глаза, и теперь уже не зрители смотрят на меня озадаченно, а я на них.