Unknown

– Нет, я об этом подумала только сейчас…

После этой заминки мы замолчали. Оля была растеряна, но старалась не подавать виду. Закончив ужин, мы перешли в гостиную, уселись в кресло и закутались в плед у камина, рассматривая танцующие языки пламени. Огонь своей изменчивостью захватывал наше внимание, каждый раз представляясь в новых образах.

– Ты знаешь, мне казалось бредом то, что ты говорил о своих снах. Но ты был очень настойчив, – произнесла Оля, – и я поддалась тебе, потому что ты всегда был другим, не таким, как все остальные, кто за мной ухаживал. Поначалу отшивала, поскольку думала, что это твой метод, так сказать, склеить меня, но потом ты сказал, что мы будем вместе через год. Я лишь усмехнулась. А когда год прошел, ты не появился… Я специально ждала, чтобы показать, что ты не прав, думала, ты сам мне напишешь, что ошибся. Но тебя не было. Ты жил своей жизнью. Ах, если бы ты знал, как меня это бесило! Ты жил без меня! Я тогда думала, что сойду с ума. И, наверное, сошла бы, если бы не появилась сама в твоей жизни. Но ты меня продинамил! Это меня задело еще больше. А после появился… Ты это спланировал? Ну, сначала продинамить, а потом покорить?

– Оль, я уже почти забыл об этом, – ответил я, стараясь поддержать разговор, будто бы знал, о чем она говорила.

Слова Ольги подняли воспоминания о снах, которые мне снились когда-то давно. Затем произошел инсайт. Я осознал, что мне всю жизнь снилась не Оля, а совершенно другая девушка! Я это понял, так как в моих снах та самая девушка была ниже меня на полголовы, а Оля была ростом ровно с меня. Возможно, именно поэтому я не почувствовал себя с Олей, как дома. Подсознание узнало об ошибке и стало отталкивать новую реальность.

– Что-то случилось? – спросила Оля, почувствовав неладное.

Я не знал, что ответить. В голове не было нужных мыслей. Но одно я знал точно: нельзя говорить Оле правду. Ни одна женщина не потерпит соперницу в сердце любимого мужчины. Умрет сама и уничтожит того, кого любит, но не отступится. Либо сделает из мужчины тряпку, а затем разлюбит или испортит себе жизнь в попытках ему отомстить. Но так просто, как это может сделать мужчина, не отпустит.

– Кажется, алкоголь мне еще рано пить, – ответил я, стараясь все списать на экзогенные факторы.

– Может, тебе полежать?

– Да, пожалуй.

Лежать на месте мне было трудно. Но и пойти куда-либо без Оли я не мог, потому что она бы последовала за мной и не дала разобраться в нахлынувших мыслях.

– Знаешь, мне кажется, есть люди, как кошки, и есть люди, как собаки, – сказала Оля. – Кошки способны только принимать любовь и проявляют себя только когда что-то нужно, а собаки будут терпеть любую боль, даже когда их пинают, но все равно будут любить, взамен не получая ничего, кроме объекта любви. Ведь, похоже, так оно и есть, да? Уверена, так и есть. Ты бы к кому себя отнес?

– Котопес.

– Ммм… Хорошо. Какую кличку ты бы себе тогда примерил: кошачью или собачью? – улыбаясь, спросила Оля.

– Нам вроде уже не по двадцать лет, – грубо ответил я, чтобы Оля отстала и дала мне возможность подумать. Ее болтовня не давала сосредоточиться.

– Прозвучит банально, но, знаешь, стоит потерять что-нибудь ценное, – и сразу многое понимаешь и вновь открываешь для себя прописные истины, заключенные в простоте. Я не юна, я это помню. Нам уже неплохо за пятьдесят. Ну и что?! Чтобы жизнь заиграла по-новому, ее нужно увидеть в новом свете.

– При деменции человек откатывает в своем умственном развитии.

– Старый дурак! – ответила Оля и отвернулась от меня.

Я обнял ее сзади и задумался о возрасте, про который она говорила. Сколько мне еще осталось, двадцать-тридцать лет? Когда телом уже не молод, наконец-то начинаешь задумываться о жизни с позиции сделанного, потому что понимаешь, что вечная жизнь – это не про тебя и время подходит к концу. Смотришь и ищешь, что же все-таки успел сделать стоящего. И ведь, если вдуматься, жить чужой жизнью – значит, потерять свою! Потерять ту самую девушку из снов. Потерять те чувства и эмоции, которые должны были быть моими. Потерять все и быть обманутым. В целом это было основным камнем преткновения, который все это время не давал мне спокойно отпустить прошлую жизнь и устроиться в этой, как будто она моя с рождения.

В раздумьях мы заснули.

В окна несмело пробралось утро. На небе пенились облака. Оля еще спала, а я проснулся со стойкой убежденностью, что мне в этой жизни не место. Это, конечно, казалось абсурдом: прекрасная для своих лет жена, хороший дом, полная обеспеченность, самостоятельные дети, которые живут отдельно. Казалось бы, что еще надо? Но это было чужим и что-то во мне сильно противилось принимать чужую жизнь за свою.