Unknown

После школы, уже за ее воротами, за мной уцепилась толпа ребят. Один из них был моего возраста, но из другого класса. Его заставили драться со мной. Он меня толкнул, я – его. Он вцепился, чтобы меня уронить, а я – в него. Мы вместе упали. Перекатились, ударяя друг другу по телу. Поскольку мне не хотелось драться, я не умел это делать и не знал, как это делается, и ни разу не видел в реальности, я использовал привычную стратегию поведения: если мне что-то не нравилось, я ревел. И я заревел. Он не отступался, и это меня взбесило. Я ведь реву! Какого черта он от меня не отстает?! Я же обижен, смотри! Отстань! Не трогай меня! Но он продолжал колотить мне по телу. Злость придала агрессии, и я начал его сильно толкать. Он отбежал, а я по стандартной звериной схеме хотел побежать за ним, но остановился, взял кусок сухого дерева и только тогда побежал с ним вслед за мальчишкой. Он увидел габариты угрозы, именно опираясь на общий объем, и это его напугало. Мы мыслили инстинктами в этот момент, и он не видел разницы между мной и куском дерева. Закричал, что не будет так драться. Что я с дрыном на него, и это нечестно. Услышав это, я бросил дрын, взял портфель и с демонстративной злостью пошел домой. Ко мне уже никто не приставал. Дома я сказал, что подрался и, в общем-то, вышел победителем.

– Молодец. Теперь будут меньше лезть, – ответил отец.

Для меня было непонятным поведение школьников. Я не вписывался в новое учебное заведение и не знал, как себя в нем вести, в то время как меня просто прощупывали и смотрели, кто я такой, как себя веду и какой я по силе в классе. Для детей это одна из самых базовых вещей: понять, кто пришел в класс. Я этого не знал, и рассказать мне об этом было некому. У родителей была куча других важных проблем: работа, починка дома, расстановка мебели, готовка, уход за скотиной и еще много разных дел. Выходные прошли в работе по дому. Нашей семье предстояло восстановить дом.

В понедельник после школы не было травли или очередных драк. Подавление было уже моральным. Я шел, а возле меня шла еще пара ребят.

– Ты никто. Просто тварь, – негромко говорил Олег, а я молча шел домой, но при этом слушал его и слова вызывали ретроспективную агрессию, которая была направлена вовнутрь. Она накипала. Пошли слезы. Но не от желания показать, что я обижен, а от разрушительной энергии, направленной на себя. Человек слушает то, что произносится полушепотом, и оно проникает глубоко внутрь. В данном случае медленно подавлялась неготовая к новым условиям несформированная личность, которую было легко сломить. Как себя вести, я не знал. Конфликты не переносил. Боль не желал терпеть. Но, в итоге, я с этим сжился. Подавление осталось, но бессознательное уже закрывалось от речи. Начала возникать дереализация, которая стала формой оберегания личности. Тело как-то себя вело, реагируя на ситуации, а я зрителем наблюдал за происходящим, словно запершись в другом мире, чтобы пережить происходящее.

Любой человек сказал бы: фу, да что за тряпка, как можно это терпеть, как можно так глупо себя вести и как можно позволять этому быть?! Это и правда было отвратительно. Это было обидно. И происходило, потому что я это разрешал. Давление не было слишком сильным, и потому попыток что-то всерьез изменить не предпринималось. Все было в рамках терпимого. Со временем появились друзья, мы шутили, и это все разряжалось. Мне просто нашли место, а я принял позицию слабого в классе и просто посещал школу, не занимаясь учебой. Олег переключался то на одного, то на другого, то на другой класс, и так по кругу. Все с этим как-то жили. В целом, любой согласится, что всегда есть те немногие, которые бьют других. Так вот, я был по другую сторону баррикад. Только и всего. И вовсе не был самым худшим и униженным в школе.

Это продлилось до восьмого класса. Потом я нашел на сеновале стопку тетрадей, повязанную бантом с запиской «не забудь взять с собой». Позже узнал, что ее взял брат по случайному стечению обстоятельств, посчитав, что тетради принадлежали родителям, ведь текст был зрелым и сложным и он точно не мог принадлежать мне.

ГЛАВА X

Я прочитал сначала самое важное и был шокирован. Там было кратко описано про каждого человека в школе и других местах. Текст накладывался на мою реальность почти идеально. Придраться было не к чему. После важного я взахлеб прочитал все остальное. Безоговорочно поверил в написанное и даже нисколько не сомневался. Многое стало понятным, но и во многом стало стыдно за себя. За окном было лето, и у меня было время подготовиться к переменам в жизни, на которые я решился согласно тексту.