Унтер Лёшка

В ней лежали десять золотых двойных французских луидоров, семь серебряных экю, девять золотых пиастров и шесть серебряных кроненталлеров. Каждому из пятерых штуцерников досталось по два двойных луидора, по одному пиастру, экю и кроненталлеру. Четыре золотых и три серебряных монеты, которые не удалось ровным образом разделить, посчитали общими и передали Алексею на хранение.

– А пошли-ка ребята угостимся по-человечески? – предложил егерям Алексей. – Я с нашим поручиком договорюсь. Скажу, что всё это под мою личную ответственность, без глупой дури и без излишеств, да ещё добавлю, что гостинцы его благородию от нас будут. Думаю, что он нам разрешит.

С собой решили взять ещё и Федьку с Матвеем и Макарычем. Так, ввосьмером и зашли в ту уютную харчевню, что располагалась в подвале под большим домом богатого местного купца.

Обстановка тут была в высшей степени колоритная. В большом зале с массивными колоннами, несущими стенами и перегородками из грубо отёсанного природного камня стояли дубовые столики с лавками, а полумрак подвала разгоняли светильники на стенах, и по большой сальной свече в бронзовом подсвечнике стояло на каждом столе, занятом посетителями. Лёшка огляделся вокруг. В зале, наполовину пока пустом, сидело сейчас несколько солдатских и офицерских компаний. Возле дальнего его края в нишах были два столика, по-видимому, занятых местными жителями, и около них стояли два паренька, играющих жалобную мелодию на скрипках. Было тут пока что не очень шумно, но всё основное веселье в таких заведениях начиналось обычно уже ближе к ночи. Никому мозолить глаза Лёшке не хотелось, а хотелось сейчас просто самому отдохнуть в человеческой обстановке и дать после многомесячных скитаний отдых своим людям. Поэтому он позвал слугу-распорядителя и положил в его руку некрупную серебряную турецкую монетку в два акче.

– Saygın. Kimsenin bizi rahatsız etmemesi için arkadaşlarla nerede oturabileceğimizi söyle bana? (Уважаемый. Подскажи, где мы можем посидеть с друзьями, чтобы нам никто не мешал? – тур.).

Распорядитель вежливо поклонился и позвал егерей за собой. Сбоку общего зала, неподалёку от компании валахов он раздвинул занавеску и завёл всех в уютную комнату с полукруглыми нишами и затянутыми зелёной тканью стенами. Распорядитель зажёг свечу со светильниками и с поклоном обратился к Алексею, интуитивно опознав в нём старшего:

– Чего бы хотели уважаемые русские господа?

– Нам бы хотелось хорошо поесть и выпить с друзьями, – ответил ему на турецком, как на языке общего местного общения, Алексей. – Пусть наш ужин будет очень хорошим и приятным весь этот долгий вечер, и тогда я с чистым сердцем смогу вас отблагодарить, – тихо, на самое ухо сказал он, как видно, опытному в таких делах слуге.

Тот ещё ниже поклонился и быстро выскользнул за ширму, а егеря, сняв шинели и расстегнув зелёные доломаны, слушали пока мелодии валашских скрипачей.

Скоро на столе были расставлены глиняные стаканы и пара кувшинов с красным вином, а в пузатых бутылках появилась крепкая ракия и палинка – местное фруктовое бренди.

– Фруктового взвара принесите! – попросил Лёшка, и перед ним поставили кувшин с сокатой – культовым безалкогольным напитком, изготовляемым из ягод бузины.

Первыми из блюд для закуски выставили несколько видов сыров, творога и брынзы. Тут же выставили яхнию – блюдо из тушеных овощей с бобами и фасолью, традиционную мамалыгу – круто заваренную кашу из кукурузной муки, лепёшки с сыром и муджей – острым чесночным соусом.

– Ну, братцы, за матушку-императрицу Екатерину Алексеевну! – поднял Алексей первый тост, налив себе сокаты.

– Ура! Ура! Ура! – рявкнули егеря и, дружно чокнувшись, выпили за первый тост.

Обстановка в комнатке у егерей была непринуждённая. Они в меру выпивали под тосты и здравницы да вели разговоры на все те темы, какие только могли интересовать солдат. Вспоминали детство и семью, далёкое своё русское село, Россию-матушку и как они попали в рекруты. Поговорили о войне этой проклятой и о походах, вспомнили и помянули тех, кто никогда уже не будет с ними рядом.

Всё шло своим чередом. Подали горячие блюда, из которых первым была чорба – густая горячая похлёбка, затем был подан фаршированный телячьим мясом перец и баклажаны, принесли зажаренную на гратаре (решётке) рыбу и мясо.

Чуть позже появилась сармале – мясной фарш с рисом, завёрнутый в виноградные листья, и мититей – маленькими зажаренными на углях колбасками без оболочки.