Унтер Лёшка

Аппетит был у солдат завидный, а блюда – «царские», и вся компания дружно работала челюстями, в первый раз в своей жизни съедая такую вкусную пищу. При хорошей и жирной закуске алкоголь головы не мутил, и только лишь Федьку тянуло выйти к скрипачам и спеть всему залу какую-нибудь свою песню, а ещё лучше было бы, конечно, сплясать. Уже по паре раз он получил оплеуху от Карпыча с Макарычем и, пообижавшись с пару минут, снова всё забывал, и его опять «тянуло к прекрасному». А в харчевне становилось уже шумно и весело. Откуда-то появились разбитные девахи в ярких юбках и платках, слышался громкий топот ног, пьяный гогот и визг. Скрипачи исполнили последнюю мелодию, вежливо всем поклонились и ушли, за ними потянулись и те две компании местных, что сидели с краю, неподалёку от егерей. Их место тут же заняли какие-то тыловики и начали что-то бурно праздновать. Может быть, какую-нибудь очередную свою победу над неприятелем, но об этом можно было только догадываться.

Перед егерями поставили большие кружки с горячим фруктовым взваром, а на стол принесли местную выпечку в виде бубликов с кунжутом, сладкие пончики, пироги, варенье и мёд.

– А чё расселись-то тут, а, вошь солдатская?! – сдёрнув ширму на пол, проорал какой-то толсторожий, с маленькими свинячьими глазками обер-офицер в грязном и мятом мундире. – А ну, пшлии отседова, пока вас всех тут взашей не выперли!

– Это кто кого выпрет ещё! – рявкнул Федька, вскакивая со своего места.

– Чё-ё! – проревел толстомордый, ещё более багровея на глазах и хватаясь за шпагу.

– Придержите этого дурака! – рявкнул своим капралам Лёшка и сам подошёл к пьяному офицеру. Он подхватил его под руку и, легонько подтолкнув к выходу, вышел за ним.

– Вашбродь, меня к вам Платон Никитич из армейского интендантства послал, сказал, что вы человек хороший и опытный хозяин, дескать, к вам можно будет по серьёзному делу обратиться, – и, достав империал, блеснул перед толстомордым золотом.

Тот сразу преобразился, на его лице появилась какая-то слащавая улыбка, а в глазах блеснул алчный огонёк.

– Ну так бы и сказали, что вы из армейского интендантства, – пробормотал он, непроизвольно потянувшись за монетой. – Что надо-то, говорите, любезный?

– А что вы можете мне предложить? – подмигнул ему Лёшка.

– О-о, да хошь чё найдём, – «масляно» улыбнулся офицер, – для хорошего-то человека никогда ведь ничего не жалко. У нас в Муромском полку нонче-то всего в достатке.

– Ну вот и ладно, – кивнул загадочно Лёшка. – Завтра, как свечереет, я к вам лично подойду. А пока – тс-с, – и он приложил к губам палец, – вокруг людей лишних много и ушей разных, – и заговорщицки подмигнул.

– Хех – взмотнул пьяной головой интендант, – а ты не так прост, сержант, как я погляжу! Тс-с, завтра вечером заходи. И никому, слышишь, никому! – пробормотал толстяк и, пригрозив ему пальцем, ушёл к своей буйной и развесёлой компании.

– Всё, сворачиваемся, нагулялись уже, – бросил Егоров, вернувшись егерям. – Этого придержите, а то он, не дай бог, на виселицу или на стенку тут себе заработает.

– Сколько мы должны, уважаемый? – спросил Лёшка у распорядителя.

– Господа очень хорошо отдыхали, ничего не разбили из посуды и мебели, вели себя как добрые люди, – ответил тот. – Я собрал вам гостинцы в дорогу, – и он подал корзину, из которой торчали горлышки нескольких кувшинов и бутылей и прикрытые тряпицей закуски. – Для вас этот ужин будет стоить пол турецкого куруша или двадцать пар серебром, это, если на русские деньги, – один полтинный, если я только правильно его называю.

– Спасибо, уважаемый – улыбнулся Лёшка, вкладывая указанную монету в ладошку, и положил сверху ещё два акче. – Подскажи, пожалуйста, к кому лучше у вас обратиться за обменом денег и есть ли тут хороший мастер-оружейник, из тех, кто разбирается в оружии и не дерёт сверх меры со своих клиентов?

Распорядитель, подумав немного, ответил с поклоном:

– Лучший меняла – это, конечно, еврей Давид, чья лавочка находится у центрального базара в подвальчике, что под местной цирюльней. Человек он серьёзный и в плохом замечен никем и никогда не был. А вот из оружейников я бы посоветовал немца из Силезии Отто Карловича Шмидта, чья мастерская была на западной стороне города, около озера Мори, там, где ещё строят новый храм. И скажите им всем, что вам их Думитру из «Зажаренного ягнёнка» посоветовал, думаю, что вам тогда будет легче со всеми ними сторговаться, – улыбнулся немолодой уже мужчина.

– Спасибо, Думитру, благодарим вас за тёплый вечер, – попрощался с ним лёгким поклоном Алексей.

– Заходите ещё, господа, мы будем всегда вас рады здесь видеть, – вежливо поклонился распорядитель и заспешил на призывный крик к очередной шумной компании.

– Ну-у! Протрезвел, гуляка? – корил Карпыч по утру хмурого Фёдора. – Если бы не наш сержант – стоять бы тебе босиком уже перед расстрельной командой или вовсе на помосте перед петлёй. Виданное ли дело, на охфицера руку хотел поднять, да мало ли руку, за ножом ведь своим потянулся, ирод! Всех бы под монастырь там подвёл!