Унтер-офицер и другие

Мы идем, и от одного этого всем нам становится как-то легче. Мы полны решимости что-то делать, готовы действовать.

Я чувствую, как винтовка тихонько бьет меня по спине, а тяжелый «фроммер» в кармане холодит ногу.

В такие минуты раздумывать опасно и вредно.

Мы пересекаем вырубку и выходим на тропу. Впереди идет Бубик: у него самые зоркие глаза.

Медленно падает снег. Неожиданно в небе над долиной взлетает ракета, и в тот же миг за селом начинается пальба. Эти жандармы, видимо, совсем с ума посходили: чуть что — открывают стрельбу. Со стороны Сильфаши им отвечают тем же. Несколько пуль пролетает и у нас над головами.

Лучше всего было бы залечь сейчас и лежать, так как шальная пуля ничего не видит в темноте. Но Бубик все идет вперед, увлекая нас за собой, словно мы с ним связаны одной веревкой.

У одиноко стоящего тополя тропа раздваивается. Одна дорожка ведет в село, к главной его улице, а другая огибает сады и огороды. Мы сворачиваем на левую.

Стрельба между тем усиливается. К винтовочной трескотне и автоматным очередям присоединяются разрывы мин. Вся долина прочерчена горящими трассами пуль.

Шум стрельбы как бы расшевеливает нас. Безоружный человек, когда слышит стрельбу, как правило, пугается, но если он вооружен, то стрельба его только подстегивает.

— Бегом! — кричит нам Фекете и первым бросается вперед.

У меня такое ощущение, что в данный момент всем моим телом управляют ноги, а не голова. Лишь бы только они побыстрее бежали!

Наконец мы у линии садов.

Со стороны главной улицы до нас доносится топот многих ног, какие-то неясные крики и звук разбиваемого стекла.

Бубик ускоряет шаг. Мне хочется сказать ему, чтобы он не спешил, но я не могу этого сделать, так как от такого быстрого темпа задыхаюсь.

Мы бежим по грязной Кладбищенской улице. Миновали пять дворов, затем еще два. Над нашими головами с воем пролетает мина и с неприятным визгом разрывается на поляне. Вот и дом Пинтера!

За плечом у меня винтовка.

Бубик толкает калитку и бежит к дому.

В саду среди кустов мы неожиданно наталкиваемся на человека, который притаился и явно наблюдает за кем-то.

Фекете уже вытащил пистолет из кармана, но Бубик тихо окликнул человека:

— Отец!

— Мишка… там…

— Мы знаем, а ты отсюда никуда не уходи!

Старик встает, трогает нас руками, словно хочет погладить каждого.

— Сыночки мои, — тихо шепчет он, но голос его заглушают автоматные очереди.

А вот и калитка! Хорошо, что она открыта!

Слух у меня настолько обострен, что я, несмотря на страшный шум, слышу, как кто-то чиркает спичкой.

Я вижу пламя спички, прикрываемое двумя ладонями, а затем и два лица, которые наклонились к огоньку, чтобы прикурить. Быстро срываю с плеча винтовку, но меня опережает Йошка, который уже загоняет патрон в патронник. Бубик, делая огромные прыжки, вырывается вперед. Не проходит и минуты, как двое часовых летят на землю. В ушах у меня звенит. На разгоряченное лицо падают холодные снежинки.

— Быстрее, — тяжело дышит Бубик, — ищите ключ, а я их посторожу!

Мы шарим по карманам часовых. Мои пальцы вдруг попадают во что-то мягкое и липкое. С отвращением выдергиваю руку из кармана.

— Нашел! — шепчет Фекете и сразу же бежит к дверям сарая. Гремит замком и тихо шепчет:

— Ребята… это мы…

— Кто это? — доносится из-за двери хриплый голос Келемена.

— Ваши друзья. Солдаты Кошута.

Негромко скрипит дверь.

— Разбегайтесь по домам! — торопит узников Фекете. — Да спрячьтесь получше! Осторожней, не сюда, а вон туда! Садами бегите!

— Мишка! — тихо зовет Бубик брата.

— О… Яни…

— Беги!

— Братишка, спасибо…

— Беги же, черт возьми!

Они бегут без дальнейших напоминаний. Фекете тихо окликает их и спрашивает, где Пишта Тот.

— Дома, — отвечает кто-то. — Отпустили его. Утром он должен сам прийти…

— Утром?

Выходит, с ними играют, как кошка с мышкой: то выпустят, то арестуют… Подобным образом можно сломить волю человека. Или, быть может, им сейчас так туго приходится, что они сами стараются освободиться от лишних узников? Но тогда почему они не выпустили и Мишку Бубика? Нет, не такие уж они добренькие! Если им придется отступать, то они попросту расстреляют всех арестованных.

Со стороны дома управляющего доносятся чьи-то шаги.

Затаив дыхание, я напрягаю зрение, но ничего не вижу. Судорожно сжимаю в руках винтовку.

Но вот во двор входят не то двое, не то трое. Они о чем-то говорят, но я не слышу ни слова, так как в этот момент совсем рядом раздаются выстрелы.

Незнакомцы сразу же выскочили на улицу, а я с облегчением вздохнул. В этот момент из темноты кто-то громко спросил по-немецки, все ли тут в порядке.

— Так точно! — не задумываясь гаркнул Фекете.

Молодец, Геза Фекете! Этот трюк ему явно удался.

Рядом со мной оказался отец Бубика: он все-таки не выдержал и пришел к нам. Сын, заметив отца, шепнул ему, чтобы старик полз домой, так как тут далеко не безопасно.

— Сынок, — зашептал старик, — я хочу тебя спросить… может, тебе нужно что… Так я ночью принесу.

Это уже совсем другое дело. Если в нашей холодной яме появится железная печурка и лампа, жизнь пойдет веселей.