Untitled

Наемный труд, дрейфующие женщины, работники, чьи доходы не позволяли содержать дом, - все это подчеркивало проблемы с функционированием свободы либерального контракта, но вместо того, чтобы отказаться от свободного труда, рабочие создавали его новые версии. Они стремились использовать восьмичасовой день как мост между самосозиданием и республиканским гражданством. В основе требования рабочих о восьмичасовом дне лежали дебаты о взаимоотношениях между республиканской независимостью, домом и работой. Как заявил мэр Чикаго на первомайском митинге в 1867 году, восьмичасовой рабочий день стал более изнурительным, чем десять или двенадцать часов раньше. Это отразилось на них как на гражданах и членах семей, а также на производителях. Поскольку благосостояние республики зависело от способности рабочих людей развивать свои таланты, цель восьмичасового движения заключалась в том, чтобы дать рабочим время "читать, учиться и приобретать знания". Чем более осведомленными станут рабочие, тем более продуктивными они будут как производители и граждане. Эта борьба стала частью более масштабных усилий, о которых в конце войны писала "Бостон дейли ивнинг войс", ведущая рабочая газета города: "Все эти разговоры о республиканском равенстве и правах человека - как вода, пролитая на песок, если отказать рабочему в праве управлять теми делами, которые касаются его политического, социального и морального положения в обществе".66

Играя на старых идеалах совершенствования, прогресса, республиканской гражданственности и мужественности, кампания рабочих за восьмичасовой день поначалу казалась сметающей все на своем пути. И республиканцы, и демократы, признав наличие нового электората, способного зарабатывать на жизнь, откликнулись. Законодательные органы одобрили восьмичасовой день в Коннектикуте, Калифорнии, Нью-Йорке, Пенсильвании, Висконсине, Миссури и Иллинойсе. В 1867 году Конгресс обязал федеральных служащих работать по восемь часов в день.67

Первые успехи оказались обманчивыми. За исключением федеральных работников, в законопроектах не было механизма, обеспечивающего их исполнение. Законы были заявлениями о благих намерениях. Владельцы крупных заводов и руководители корпораций предсказуемо выступили против реформы, но и мелкие предприниматели тоже. Многие владельцы небольших цехов считали себя такими же производителями, как и их рабочие, но давление конкуренции заставляло их подчеркивать собственные интересы как работодателей.68

В Чикаго городские власти и власти штата приняли законы о восьмичасовом рабочем дне, не предусмотрев механизмов их исполнения и наказаний за нарушение. В итоге вопрос был решен на улицах. В мае 1867 года квалифицированные рабочие прибегли к забастовкам, демонстрациям, маршам и моральным уговорам, чтобы заставить работодателей подчиниться закону. Работодатели в основном отказывались: в условиях национализации экономики они не могли ввести восьмичасовой день и при этом конкурировать с производителями за пределами Чикаго, которые этого не делали. В некоторых районах толпы - часто состоящие из мальчиков-подростков, которые составляли значительную часть рабочей силы и часто обеспечивали от 15 до 20 % дохода семьи, - закрывали магазины и фабрики, не соблюдавшие закон.69

Непокорность работодателей и агрессивность рабочих привели к конфликту либералов и реформаторов труда. Гораций Уайт, редактор "Чикаго Трибьюн", и Чарльз Дана, редактор "Чикаго Репабликэн", в будущем стали ведущими либеральными редакторами нью-йоркских газет, но в 1867 году Дана все еще оставался верен радикальным республиканцам-вигам. Различия в позициях этих двух людей по вопросу о восьмичасовом рабочем дне обнажили двусмысленность понятия "свободный труд" в индустриальном обществе. Свободный труд по-прежнему представлял собой автономных индивидуумов, свободно ведущих переговоры в условиях равенства, но с ростом числа людей, живущих "рука об руку" и зависящих от ежедневной зарплаты, автономии, переговоров и равенства было мало.

Дана поддерживал восьмичасовой день. Его аргументация упиралась в производственно-христианскую суть свободного труда. Республиканец считал, что "создатель богатства имеет первостепенное значение, а не продукт, который он создает". Он поддерживал экономическую программу республиканцев-неофитов и не возражал против вмешательства государства в экономику.70

Уайт и "Чикаго Трибьюн" также выступали за свободный труд, но Уайт делал упор на свободу договора. Он апеллировал к универсальным законам политической экономии, которые рабочие так и не смогли понять. Предполагая гармонию интересов между работодателем и работником, он уверял рабочих, что их работодатели справедливо разделят с ними прибыль. Забастовки были порождением беспечных рабочих, сторонников посредственности и безделья.71