Untitled

В Машинном зале шестеренки сцеплялись между собой, ремни машин гудели, и казалось, что все работает в гармонии, что было доминирующей идеей выставки, но промоутеры продвигали и вторую, менее гармоничную идею: замену труда машинами. Работодатели и симпатизирующие им журналисты восприняли это как триумф капитала и донесли эту мысль до публики. Компания Philadelphia and Reading Coal and Iron Company, которая доминировала на антрацитовых угольных месторождениях, спонсировала экскурсии для шахтеров и их семей на выставку. В таких поездках газета Philadelphia Inquirer усматривала идеологический урок: рабочий мог убедиться, что если он не продвинется дальше "своей сравнительно никчемной" жизни, то он и его дети опустятся еще ниже. Выставленные машины давали рабочим выбор: совершенствоваться или погибнуть.57

В Машинном зале машины приводили в движение другие машины, и дизайнеры выставки намеренно замаскировали труд и природу внутри устройств, сделав их невидимыми для посетителей. Они поместили котел, питающий двигатель, в отдельное здание, избавив посетителей от угольной пыли и потных людей. Шахтеры добывали уголь, питавший котел; железнодорожники перевозили этот уголь, двигатель Корлисса и машины, которыми он управлял. Лесорубы заготавливали древесину в американских лесах, а фрезеровщики строгали ее в доски, которые плотники превращали в платформу, поддерживающую машину. Другие рабочие перекачивали и перерабатывали масло, которым она смазывалась. Промежуточные предприятия производили железо и сталь, необходимые для изготовления машин.58

Таким образом, шахтеры, посетившие Machinery Hall, видели не будущее, в котором они были не нужны, а настоящее, для которого их труд был необходим. В шахтах и на заводах не все шло так гладко, там царили конфликты. Задуманная как окно в утопическое американское будущее, Филадельфийская выставка не смогла скрыть тревожное, вызывающее разногласия и насилие американское настоящее. Защита ресурсов, питавших американскую промышленность, привела к еще одному варианту "дикой" войны.

В 1876 году в Филадельфии и Рединге готовились к судебному преследованию "Молли Магуайерс". Молли" были ирландскими шахтерами, салунщиками и другими людьми, связанными с шахтерами, которых обвиняли в проведении кампании террора против владельцев шахт, в основном контролируемых

Филадельфия и Рединг", которая была создана компанией "Рединг Рейлроуд". Рединг симбиотически объединил в одной компании уголь, железо и железные дороги, необходимые для двигателя Корлисса.

Уголь и люди, которые его добывали, оказались неразрешимыми. В 1870-х годах древесина давала 73 % неживой энергии в стране, в то время как уголь - 26 %, но в фунте древесины содержалось меньше энергии, чем в угле, и она была более ценной для других целей. В конце века лесозаготовительная промышленность оставалась вторым по величине производителем в стране, а дубы Среднего Запада, висконсинская сосна и калифорнийское красное дерево были гораздо более важны для изготовления железнодорожных шпал, мостов, станций и других зданий, чем для топлива. Распахивая прерии Запада и Среднего Запада, железные дороги стали проводником для древесины, которая шла на юг и запад для строительства новых домов, заборов и амбаров. Потребление угля в 1870-х годах было сосредоточено в тяжелой промышленности и на транспорте, но он был на пути к тому, чтобы стать доминирующим видом топлива в стране. К концу 1870-х годов Соединенные Штаты вступили в эпоху, которую называют палеотехнической: век угля, пара и железа.59

Уголь позволил сконцентрировать в городах фабрики и дома в такой плотности, которую не могли обеспечить органические источники энергии. Благодаря высокому содержанию тепла в антраците фабрики могли работать более эффективно, а рабочие могли сохранять тепло в своих домах. Для большинства городских жителей жизнь с углем была намного проще и предпочтительнее, чем жизнь без него. Пристрастившись к ископаемому топливу, американцы уже не смогли бы его изменить.60

Взамен антрацит принес значительные экологические издержки, но они в основном касались только шахтерских поселков. Шахты вырубали леса на холмах, уродовали ландшафт шлаковыми отвалами и загрязняли водоснабжение. Угольная пыль загрязняла дома и одежду. Как и битумные шахты на западе, антрацитовые районы стали зонами жертвоприношений, местами, разоренными ради прогресса.61