Untitled

Весной 1865 года столкновение армий прекратилось, и Север и Юг ждали, что предпримет президент Джонсон. "Мы сидим и ждем, пока пьяный портной, правящий США, не издаст прокламацию и не определит наше аномальное положение", - писала Чеснат в своем дневнике. Фредерик Дуглас чувствовал опасность. Беглый раб, он стал одним из ведущих аболиционистов и самым известным чернокожим в Америке. Он предупреждал, что враждебность южан к чернокожим, наоборот, усилилась, поскольку афроамериканские солдаты помогли разгромить восстание. Он предостерегал северян не доверять Югу, а подождать и посмотреть, "в какой новой шкуре эта старая змея появится на свет".21

Теоретически победоносная армия Союза удерживала контроль, но этот контроль зависел от двух вещей. Первая - это физическая оккупация Юга. Второй - юридическое право армии управлять Югом на основании военных полномочий, что, в свою очередь, зависело от решения вопроса о продолжении войны после поражения южных армий.22

Когда Ли капитулировал, на Юге почти не было армии, а рабство было уничтожено лишь частично. Почти 75 % порабощенных оставались в рабстве. Отмена рабства началась силой, и только сила могла полностью покончить с ним. В апреле армия Союза удерживала около восьмидесяти городов и поселков, но в других местах армии либо проходили, оставляя после себя разрушения, либо вообще не появлялись. Захват Юга означал контроль над территорией размером с Западную Европу - примерно восемьсот графств, расположенных на площади 750 000 квадратных миль, где проживало девять миллионов человек. К сентябрю армия насчитывала 324 гарнизона и не менее 630 аванпостов того или иного рода, но реальное число их могло быть гораздо больше, поскольку отчетность была несистематичной. Но ни у высшего командования, ни у офицеров и солдат не было особого желания долго оккупировать Юг. Выиграв войну, солдаты в добровольческих частях - подавляющая часть армии - были готовы к увольнению, а большинство офицеров не желали участвовать в оккупации.23

Даже когда армия расширялась по всему Югу, ее численность уменьшалась. И Север, и Юг использовали риторику о доме - возможно, главный символ эпохи - для оправдания Гражданской войны, а после окончания боевых действий солдаты Союза жаждали вернуться домой. Что еще более важно, страна не могла позволить себе содержать миллионную армию. Непродолжительная финансовая паника в марте 1865 года заставила правительство тайно вмешаться.

Карта адаптирована Джеффом МакГи из книги Gregory P. Downs, After Appomattox; базовые карты: Центр народонаселения Миннесоты; Национальная система исторической информации; Природные данные Земли.

покупать собственные облигации для поддержания цен. Проблема была парадоксальной. С уверенностью в победе Союза цена на золото упала, а поскольку правительство зависело от продажи облигаций, проценты по которым выплачивались золотом, доходность облигаций упала, и рынок для них сократился. Казалось, что правительство не сможет выполнить свои обязательства. Кризис убедил чиновников в необходимости быстро сократить расходы и выплатить долг. Север демобилизовался как раз в тот момент, когда армейские офицеры осознали, какие требования предъявит к армии оккупация Юга.24

Занавесом для армии Союза, победившей в Гражданской войне, стал Большой смотр 23 и 24 мая в Вашингтоне, где в течение двух дней армии генерала Джорджа Мида и генерала Шермана проходили парадом по городу. Грант, который в качестве главнокомандующего командовал обеими армиями, сомневался, что "когда-либо удавалось собрать вместе равное количество людей любой нации, взять их как мужчин, так и офицеров..." Это был праздник демократии.

раси в оружии. По словам газеты Philadelphia North American, только демократия могла доверять такой массе вооруженных людей в столице. "Разве это не великая дань свободному правительству, которую когда-либо платили?" И это было признаком ограниченности этой демократии: черные полки, которые так долго и так хорошо сражались, были исключены.25

Поскольку полки расформировывались, а самые долгоживущие увольнялись первыми, Грант передал пятьдесят тысяч оставшихся солдат под командование Филипа Шеридана и перебросил их к мексиканской границе, которая, как и все американские границы, оставалась пористой, и индейцы, теханос, нуэво мексиканос, сонорцы и калифорнийцы двигались в обоих направлениях. Шеридан начал Гражданскую войну в чине лейтенанта и стал одним из самых доверенных генералов Гранта. Линкольн описывал Шеридана ростом в пять футов и пять дюймов как "смуглого, коренастого малого, с длинным телом, короткими ногами, недостаточной шеей, чтобы его подвесить, и такими длинными руками, что если у него чешутся лодыжки, он может почесать их, не опускаясь". Отправка Шеридана свидетельствовала о серьезности американских опасений по поводу границы.26