Untitled

Драйзер сделал Кэрри сенсационным представителем большой группы молодых женщин, живущих вне семьи в городе. Многие из этих женщин были бедны, но тревогу вызывала не только их бедность, но и то, как они разрывали связь между женщинами и традиционными представлениями о доме. По мере того как шло столетие, все большее число городских квартиросъемщиков составляли женщины, которые, стремясь найти работу вне дома, часто жили отдельно от своих семей. Такие молодые женщины концентрировались в городах, поскольку рукоделие, работа на фабрике, в офисе, на преподавательских должностях и в сфере продаж, которые давали им работу, были в основном городскими. Женщины-мигранты, в большинстве своем уроженки родных мест, приезжали в города, потому что они предлагали лучшие возможности, чем сельская местность или маленькие города. Они были недовольны нормами патриархальных семей по порой грубым и элементарным причинам. Их возмущала необходимость отдавать свою зарплату отцам, и иногда они становились жертвами нарушений патриархальных норм: нападок со стороны отцов, отчимов или других родственников-мужчин.13

Самообеспечивающиеся женщины были "бродячими женщинами". Как и мужчины-бродяги, они были работниками, оторванными от дома, и поэтому считались опасными. Домовладельцы предпочитали мужчин в качестве пансионеров или квартирантов. Они жаловались, что женщины-пансионеры слишком часто пользуются ванной и чаще готовят или стирают в своих комнатах, а также подозревали, что их постояльцы и арендаторы-женщины "плохие" - сексуально распущенные и не респектабельные. Чтобы избежать наблюдения, осуждения и жалоб, к концу века одинокие женщины стали снимать квартиры в коммуналках.14

Джейн Аддамс и подобные ей образованные женщины из среднего класса разделяли многие из тех недовольств, которые привели в город женщин из рабочего класса и которые подтолкнули Лиззи Борден к убийству. В 1889 году Аддамс стала одной из основательниц дома Халла на Халстед-стрит в чикагском Вест-Сайде, в нескольких кварталах от того места, где корова миссис О'Лири разожгла чикагский пожар. Поселенческие дома были американским феноменом, который, как и многие другие реформы, изначально копировал европейские модели. Аддамс была одной из многих американских посетительниц Тойнби-холла в лондонском Ист-Энде. Как и их британские родственники, американские работники поселений имели социал-евангельские корни и делали упор на культуру и возвышение, но в отличие от британцев они пошли дальше. В 1891-92 годах только в Чикаго, Бостоне, Нью-Йорке и Филадельфии было открыто десять новых домов поселений. В них социальное Евангелие сочеталось с социальными науками, создавая неконфессиональный христианский кооперативизм, но в первые годы своего существования Халл Хаус был отмечен попыткой привнести высокую культуру в массы. В 1892 году он предлагал иммигрантам тридцать один курс, начиная с греческого искусства и заканчивая Шекспиром и английской литературой. И Джон Дьюи, молодой профессор нового Чикагского университета Джона Д. Рокфеллера, и Сэмюэл Гомперс выступали с лекциями в Халл-Хаусе.15

На Халстед-стрит лилась кровь и рабочих, и полицейских. В нескольких милях к югу от Халл-хауса проходил виадук, на котором произошла жестокая битва во время Великой железнодорожной забастовки 1877 года; менее чем в миле к северу находился Хеймаркет. Неасфальтированная, с многочисленными деревянными домами, не подключенными к городской канализации, Халстед была улицей грязи, навоза, человеческих экскрементов, мусора, туш животных и крови. Аддамс организовала местных мальчишек в "Колумбийскую гвардию" во время Всемирной выставки, чтобы они боролись с грязью на улицах с помощью короткоручных лопат, но только зима усмирила запах.16

Люди, жившие на Халстеде, менялись по мере того, как в Чикаго прибывали новые волны иммигрантов. Большое количество ирландцев - двадцать тысяч только в приходе Святого Семейства - проживало рядом с Халл-Хаусом, но карты с цветовым кодированием, составленные под руководством Флоренс Келли в 1893 году, показали иммигрантский Ближний Вест-Сайд, состоящий не из однородных гетто - за исключением черных, "зажатых в Плимут-плейс и Кларк-стрит", - а из скоплений, иногда меняющихся от здания к зданию, итальянцев, богемы, русских, поляков, сирийцев, скандинавов и других. Классификации, всего восемнадцать, отражали не столько то, какими видели себя иммигранты и местные бедняки, сколько то, какими их видели обитатели Халл-Хауса. Цвета на карте, обозначенные как "национальности", представляли собой смесь расы, страны рождения, языка и религии. Например, составители карты использовали белый цвет для обозначения англоязычных народов, к которым относили англичан, англоязычных канадцев, шотландцев и коренных американцев - за исключением чернокожих американцев - независимо от того, родились ли они от коренных или иммигрантских родителей. В случае с чернокожими раса превалировала над национальностью и языком.17