Untitled.FR11

сомневаться в правильности моих -

поступков. Требуйте отчета — пожалуйста. Но, пр вас, не говорите мне, что нападение в Аль-Валиде б недостаточно травмирующим, или что мои увечь* достаточно серьезны, или что детали недостаточно ные, чтобы я по сей день чувствовал психологиче* боль. Никогда не говорите такое солдату, особенно это ваш друг или сын.

Действия репортера АП глубоко задели меня, знаю, оскорбительные намеки вонзились в душу шили меня сил. Я был сбит с толку и зол: мои рг послужной список высмеяли, мои боль и усили следних семи лет сбросили со счетов, назвав обм Негативные эмоции подчас чуть не сталкивали V пропасть. Но к тому времени благодаря Вторнику тверд и неколебим. К тому времени к плохим вое наниям примешались хорошие: поцелуй Вторни сной; лето на собачьей площадке: как мы смеялис

321

11 Пока есть Вторник настоящая семья, когда ретривер подсунул морду папе под руку. Я черпал силы из чистой верности ветеранского братства своей задаче (изменить отношение общества к себе) и из того, как переменился мой отец, — это доказывало, что изменения возможны, мощны и подлинны. В конце концов, когда началась клевета, именно к папе я обратился за помощью. И он не подвел. Ни разу. В самый тяжелый период мы созванивались каждый вечер.

А потом, когда в разуме и сердце воцарился покой, я перестал зацикливаться на неприятном и начал вспоминать хорошее. Например, канун Рождества, когда мы со Вторником съездили в Манхессет в гости к моей сестре на Ноче Буэна, большой семейный ужин, праздник зимы. После первого срока службы в Ираке я отстранился от сестры, но в тот вечер мы восстановили нашу связь где-то в сердце, и это было восхитительно. По-настоящему восхитительно. Мы несколько часов напролет смеялись с ее свойственниками, пили вино, ели любимые латиноамериканские блюда: пернил (жареную свинину), тамале и черные бобы с рисом — и одновременно традиционные американские батат, морковь и кукурузу. Я пропустил рождение двоих своих племянников, Люси и Лукаса, пока был в Ираке, да и после моего возвращения мы нечасто виделись, но в тот вечер ярко горели свечи, украшения сияли золотом и серебром, и мы снова стали семьей. Я с нежностью смотрел на ликующих детей и громко смеялся, когда они со Вторником играли в прятки вокруг елки.

Когда мы с ретривером глубоко за полночь вышли из метро в Манхэттене, пошел снег. Улицы были пустынны. Вторник тихо шел рядом, задрав нос, чтобы снежинки падали ему на мордочку. Его шерсть искрилась от снежинок, а когда он тряс головой и плечами посреди мягкой белизны, сыплющейся с неба, это настолько напоминало танец Снупи, что я почти слышал музыку Чарли Брауна на безмолвных улицах по дороге домой. В квартире моя метровая пластмассовая елочка стояла на конуре Вторника и мигала светодиодными лампочками. Я не произнес ни слова и даже свет не включил. Незачем. Вытер Вторнику лапы детскими салфетками, снял ботинки и потом при мерцании искусственных огней моей елочки счастливо устроился в кровати со своим чудесным здоровенным псом.

11*

ГЛАВА 24

ТИХАЯ ЖИЗНЬ

Студенты, которым удается первознание, возьмутся и за вторологию.

Вуди Аллен

Последний семестр в Колумбийском университете был непростым — в этот момент появилось большинство ложных обвинений в Интернете, и это было темное, темное время, — но и спокойное, по крайней мере в сравнении с предыдущими годами. Я стал меньше заниматься правозащитной деятельностью, больше посвящал себя общению один на один с военнослужащими и ветеранами, почти всегда по электронной почте. Многие узнали обо мне из статей, интервью, через мероприятия, другим обо мне рассказали друзья-ветераны.

Той весной со мной впервые начали связываться солдаты, с которыми я служил в Ираке. Они не признавали влияния, которое на них оказала война, но через четыре года после возвращения с Ближнего Востока обнаружили, что жизнь их превращается в хаос. Они потеряли девушек, жен, даже детей, некоторые перестали разговаривать с родителями. Они рассказали мне об аргументах, которых не могли понять, о постах, с которых уходили просто потому, что находиться в здании было

невыносимо. Они были лишены покоя, подозрительны, злились в таких ситуациях, в которых раньше ни за что не вышли бы из себя. Зациклились. Сомневались сами в себе. Замкнулись, запутались, разочаровались, мучились бессонницей. Некоторые подумывали о том, чтобы снова уйти на войну, в основном потому, что в гражданской жизни они заблудились.