Untitled.FR11

В середине сентября Иван, как всегда, с раннего утра ускакал на Аргентине. Вечером, когда только начало темнеть, Паша развешивала постиранное бельё на балконе, ей помогала гостившая у них Зиночка. Она услышала звук ударов копыт о землю, увидела Аргентину. Иван сидел на ней как-то странно, привалившись к шее. Затем он стал медленно сползать с лошади. Паша бросилась вниз. Её Ванеч­ка стоял к ней спиной, прижавшись лбом к крупу лошади, его тело вздрагивало от кашля, он прижимал ко рту белую тряпку, испачканную кровью.

- Ваня, Ваня . сейчас, сейчас . ну. пойдём же !

Она подставила своё плечо, завела его руку себе за шею: было неудобно под­ниматься по узкой лестнице вдвоём.

- Феклуша! - крикнула Паша изо всех сил, и тут же в дверном проёме на кух­ню появилось встревоженное лицо Феклуши с расширенными глазами, - старые чистые простыни, холодной воды!

Паша уложила мужа в спальне, сняла сапоги. Лоб горел, и без градусника она определила - не меньше сорока! Зиночка стояла рядом, сжимая на груди руки, с расширившимися от ужаса глазами.

- Ванечка, потерпи, родной. сейчас станет легче. - Паша произносила сло­ва, которые привыкла повторять раненым.

Кровь шла изо рта толчками, при выдохе, и она крикнула Феклуше:

- Не копайся, порви одну из простыней!

Паша вытерла мокрым полотенцем лицо мужа, он виновато улыбался:

- Вот. я устроил вам. - вымолвил еле слышно.

- Да всё будет хорошо, сейчас сбегаю позвоню в районную, вызову врача. Зина, держи холодную тряпку у него на лбу. Я - в контору.

Паша бегом бежала в контору, и только одна мысль преследовала её: «Как же ты, медик, не сумела заставить его обследоваться! На что ты надеялась, если человек на глазах терял вес?» - говорила она себе, ругаясь, как конюх. Что толку корить себя! Нужно срочно врача!

Растолкав сонного сторожа, она схватила телефонную трубку. В больнице уже врача не было, как и не было телефона у него дома. Паша умела принимать реше­ния быстро, этому её научила война:

- Быстро! Гони к Ускову, пусть запрягает лошадь - и сюда! Едем в Чиглу, за врачом! - заорала Паша на растерявшегося сторожа, а сама принялась дозвани­ваться в Воронеж. Не веря в то, что у неё что-то может получиться, она яростно крутила ручку телефона: с пятого раза её соединили с Воронежем.

- Девушка, миленькая, надо срочно, человек погибает!

Ответила Ниночка:

- Да, Пашуня! Что случилось? Давид здесь, вышел на улицу. Что случилось? Родная, не плачь!

Что делать? Она должна быть рядом с Ваней, а Усков пусть едет за врачом. Нет, он может вернуться без врача, ехать надо с ним! С Ваней посидит Зиночка.

В наступающих сумерках Паша увидела подводу, приближающуюся к прав­лению.

- Ваня, - крикнула она конюху, - давай к дому, я мигом!

Она бросилась бежать домой. Иван лежал с тряпкой у рта, его потемневшее за лето лицо серого, землистого цвета выделялось на белой подушке, рядом сидела его сестра.

Паша схватила горячую руку мужа:

- Ванечка, ну как ты? Я сейчас с Усковым в Чиглу, за врачом, боюсь, он один не сможет её вытащить с постели. Мы мигом, держись, страшного ничего нет, кровотечения из горла разные бывают.

- Да уж вроде и закончилось . Езжайте . - ответил Иван, улыбаясь.

Уж лучше бы не улыбался! Что за натура, умирать будет - будет улыбаться!

До Чиглы добрались за сорок минут. Нашли дом главврача. Опасения Паши были напрасны. Инна Семёновна Соловьёва, полноватая, неторопливая женщина с седыми волосами, - человек старой закалки. Она выслушала Пашу, молча со­брала свой саквояж, надела лёгкое пальто: ночи уже стояли прохладные.

. После осмотра и прослушивания Инна Семёновна ввела Ивану внутривенно хлористый кальций. Минут через десять, обессилевший от потери крови, Марчу­ков уснул.

- Что я вам скажу. - проговорила врач, - налицо все признаки туберкулёза. Надо срочно везти в Воронеж!

Паша ничего другого и не ожидала услышать, но мало ли что? Она знала даже в своей практике иные причины кровотечений, и какая-то надежда до этих слов ещё была.

Поплакали они с Зиночкой, провели вместе бессонную ночь, а утром крово­течение прекратилось, Иван сам сходил в туалет, попил чаю и лёг. Паша решила ехать на станцию Таловая, за билетами на поезд Калач - Воронеж. Она послала Феклушу к водителю Андрею Ивановичу, чтобы готовил полуторку, ту, на кото­рой их встречал из Казахстана Иван и которую запрещал использовать для лич­ных нужд, экономя топливо.

Прибежал Борька из школы, закричал с лестницы:

- Мама, мама! Там самолёт сел на поле! Можно я пойду смотреть?

- Подожди, сынок. Папа серьёзно заболел. Какой ещё самолёт?

Но Борька так и не успел объяснить. По лестнице вместе с Феклушей подни­мались незнакомые гости: впереди шла импозантная городская женщина в очках, в лёгком летнем помятом плаще, за ней - молодой человек в кожаном реглане и кожаных штанах.

- Игнатовская Надежда Николаевна, областной фтизиатр, - представилась женщина приятным голосом.

Молодой человек промолчал, но все поняли, что это был лётчик - на его поясе висел шлемофон с очками. Феклуша отправилась кормить пилота, а врач прошла к больному.