Untitled.FR11

С этого момента на пути к своему «Я» человек хочет осознать, что есть его душа? То, что вызывает боль, требует объяснения, и нам интересно, как сам он объясняет свою душу, пытаясь не только понять её, но и обессмертить. Вот, на­пример, Платон: «У любой радости или печали есть «гвоздь», которым она при­гвождает душу к телу, пронзает её и делает телесною, заставляя принимать за истину то, чем ответит тело. А разделяя представления и вкусы тела, душа неиз­бежно принимает его правила и привычки, и уже никогда душе, обременённой телом, - не очиститься, но, попадая в иное тело, зерно пускает иные ростки.»

Что же я сам вложил в это столь спорное для человечества понятие? У меня вы­глядит всё довольно скромно, и вряд ли будет моё определение пользоваться по­пулярностью на самой Земле в ближайшее время. Если коротко, то это звучит так: «Душа - продукт опыта человеческого тела, определённый телесными процесса­ми во взаимодействии со средой и окружением, зависящий от этих процессов и влияющий на них с целью достижения благоприятных результатов».

Каждое время, в котором человек подрастал, определяет количественное со­держание «человеческого» в хищнике-творце, созидающем вокруг себя духов­ную ауру своих понятий, представлений, суеверий и вер.

Так, например, принесение в жертву богам человеческих жизней считалось какое-то время узаконенным понятием, в некоторых странах в качестве бога или полубога должен был умереть сам правитель. Но ни в ком божественность пра­вителя не находит лучшего воплощения, чем в его сыне, унаследовавшем от отца его священное наитие. Следовательно, нет более полноценной жертвы, приноси­мой взамен правителя на благо всего народа.

Для спасения собственной жизни шведский король Аун, или Он, принёс в горо­де Упсале в жертву богу Одину девять своих сыновей. После принесения в жертву второго сына король получил от бога ответ, что жизнь его продлится до тех пор, пока раз в девять лет он будет жертвовать одного сына. Ко времени жертвоприно­шения седьмого сына Он был ещё жив, но ослаб до такой степени, что на прогул­ку его выносили прямо на троне. Девять лет после принесения в жертву восьмого сына король пролежал в постели. После смерти девятого сына его, как младенца, девять лет кормили из рога. Подданные Она воспрепятствовали желанию принести в жертву Одину последнего сына. Он умер и был захоронен в королевском кургане в Упсале.

Этот пример ярко иллюстрирует подвижки в развитии человеческого созна­ния, хотя ни в коей мере не может служить примером жестокости, а лишь доказы­вает неотвратимость сложившихся представлений.

Итак, человек разумный (Гомо Сапиенс) прошёл ступени первородного, а затем первобытного. За сорок тысяч лет борьбы за жизнь с холодом, стихией, животными и себе подобными человек стал существом разумным. Разумно обустраивая свою жизнь, тем не менее «прямоходящий» во все времена убивал себе подобных. Со­временные учёные человечества до сих пор ведут спор: «Что есть гоминид?», - и не один из них, даже в своих мыслях, памятуя о «высоком предназначении» пред­мета спора, не посмел назвать его хищником. Это самый интересный для меня мо­мент - насколько мифологизировано собственное представление о себе человека!

Если мозг человека - прообраз вселенной, думают учёные, то почему не раз­ум управляет законами жизни? Что может быть выше разума и что есть те силы, которые его формируют? Итак, виднейшие светила науки, почесав темечко, со­шлись на расплывчатом: «Гоминид - существо биологическое, теперешний его вид - скорее всего, промежуточное звено на пути к человеку «наиразумнейше­му», человеку с космическим сознанием».

В своём выступлении я лишь кратко наметил черты дискуссии, которую вам сегодня предлагаю: человек и его собственное представление о себе должны стать темой нашего дальнейшего разговора. Кто хочет выступить?

Глава 23

ЧЁРНОЕ КРЫЛО ПТИЦЫ РОК

(продолжение)

Два месяца Паша отлежала на деревянном щите и уже принялась учиться хо­дить на костылях. В последний свой приход Зина не выдержала, расплакалась:

- Не знаю, что они лечат, но Ваня ещё больше похудел, есть вообще пере­стал. Я только что от него. Мильмана нет в Воронеже уже месяц, улетел в командировку.

- Зиночка, пошли-ка вместе со мной в ординаторскую! - Паша взялась за ко­стыли.

С директором треста совхозов её соединили быстро. Вместо Ярыгина ответил какой-то Набатов, новый директор. Паша коротко объяснила ситуацию, попроси­ла машину, чтобы съездить к мужу, из одной больницы в другую. Без всяких пауз она услышала ответ - приятный мужской баритон обещал, что через час машина будет. Паша всё ещё держала трубку в руках, растерянно поглядывая на Зину.

- Не может быть! - произнесла она удивлённо. - Пойдём, Зиночка, мне надо получить одежду.