Untitled.FR11

Иван услышал голоса в коридоре, приоткрыл дверь и стоял в дверном проёме в тёплом домашнем халате. Паша поспешила к нему, обняла, прижалась щекой к его щетине:

- А почему директор небрит? Может, Новый год у нас перенесли? Ваня, у нас всё здорово! Лекарство нам выделили, через несколько дней едем в Москву.

Паша смотрела на мужа и поражалась: это был не тот Ваня, похожий на при­зрак с серым лицом и ввалившимися щеками, которого она оставляла, уезжая в Москву, - он действительно поправился, у него появился румянец на щеках, но при слове «Москва» улыбка исчезла с его губ.

- Что я забыл в этой Москве? Поехали-ка лучше домой. Я себя прекрасно чувствую!

Паша поначалу просто онемела. Она шумно выдохнула воздух, опустилась на диван.

- Ваня, ты что, ребёнок? - тихо вымолвила она, и взгляд её стал жёстким. - Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я на костылях половину Москвы объехала, исходила десятки кабинетов. У тебя открытая форма. ты не хочешь о себе думать, а о детях ты подумал?

- Да, но почему здесь не могут меня полечить?

- Здесь тебя уже лечил один коновал! А там - специалисты высшей категории, они вернут тебя к полноценной жизни!

Вошла Зина, уловила повышенный тон разговора.

- Ну, ребята, не сердитесь друг на друга! Сегодня праздник!

- О каком празднике ты говоришь? Мы же с тобой всю жизнь его упрашивали сходить к врачу, а он только улыбался! Да я сознательно во второй раз лягу под поезд, если он не будет меня слушаться! Ты знаешь, что шептали мне его по­синевшие губы две недели назад, когда я поняла, что он умирает? Он вспомнил старый романс и шепнул мне, как пароль, о чёрной розе - эмблеме печали. У меня сердце готово было разорваться. Он и сам чувствовал, что умирает! Нет, каково! Теперь он ожил - он прежний, несокрушимый и уже бессмертный Ванеч­ка! Он не понимает, что его прилив сил - временный, а мои - не беспредельны, я на пятом месяце .

Паша уткнула лицо в ладони и разрыдалась. Иван подошёл к ней, положил ладонь на волосы:

- Прости, родная! На самом деле, я о многом не подумал. что ж, лечиться так лечиться! Как скажешь. Ну. не плачь! Лучше расскажи о Москве.

Паша долго не могла успокоиться. Зина принесла чай и попыталась разгово­рить её:

- Мильманы все здесь, в своей комнате. Ещё не знают, что ты приехала. Паша, где ты жила в Москве?

- У Анастасии Громовой, на Арбате... Ваня знает, её родственники у нас в сов­хозе работают. Хорошая женщина. Попыталась найти Раечку Усольцеву, стала звонить по телефону, мне ответили чужие люди, сказали, что она умерла. Пом­нишь, я рассказывала о ней?

- Да, помню. Какая жалость! Ну. а как твои бумаги. помогли?

- Не знаю, что помогло больше. Наверное, мои костыли! Министерство совхо­зов выделило свою работницу в помощь, но машины не дали. Пришлось ездить с ней в метро, на такси. Но что бы я без неё делала? Она город знает.

Сначала приехали мы в Министерство здравоохранения СССР. Повела она меня в секретариат, я написала заявление . Начальник секретариата - полковник медицинской службы - внимательный дядечка, выслушал меня и говорит:

- Идите к заместителю министра, он - фтизиатр, но он приедет на следующей неделе. Другие могут затянуть решение вопроса, а этот - ответит сразу.

Пришлось ждать следующей недели.

Приходим в приёмную. Сидит секретутка размалёванная. На нас - ноль вни­мания. Покопалась в своей сумочке, поёрзала задницей, потом заглянула в какой- то журнал:

- Заместитель может принять через неделю. Я запишу вас.

Тут заходит этот полковник: «В чём дело?» Снимает трубку с телефона секре­тарши, здоровается с замминистра, объясняет ситуацию, спрашивает: «Принять можете?» Потом мне: «Проходите!» Девица - аж перевернулась на стуле!

Протягиваю замминистра бумагу от Набатова с просьбой выделить стрепто­мицин, он задаёт вопросы, просит присесть, а я: «Вы знаете, мне удобнее стоять». «Что с вами?» - спрашивает, начинаю объяснять: «У мужа пошла кровь горлом, поехала за билетами, чтобы вести его в Воронеж, ночью поезд на переезде врезал­ся в нашу машину .»

Моя сопровождающая встряла: «Я представитель министерства совхозов, очень просим выделить стрептомицин, мы гарантируем оплату!»

Замминистра нахмурился, смотрит в мою бумагу:

- Мы только начали производить стрептомицин. - Услышала это, сердце моё упало! Ну, думаю, сколько ж по Союзу больных, а среди них всякого начальства - что там мой директор совхоза! А он:

- Мы пролечим его в своей больнице, а вы эти деньги отдайте семье. Сколько у вас детей?

Двое, говорю, мальчиков. и третья будет - девочка. По нему видать - ред­ко улыбается, а тут - улыбнулся! «Езжайте в Министерство здравоохранения РСФСР, там вам направление оформят и включат в приказ о выделении медика­ментозных средств на курс лечения».

Едем. Встречает женщина, очень радушно, не знаю даже, кто она: «Не волнуй­тесь, звонил сам замминистра, все ваши бумаги оформляются, отсюда поедете прямо в клинику».

В этот день мы не успели, поехали на следующий, а это была пятница. В пят­ницу в центральной туберкулёзной клинике Москвы из начальства никого не за­стали, пришлось ехать в понедельник.