Унция или Драгоценное Ничто

В толпе раздался отчаянный женский крик, и мелькнуло совершенно белое лицо. Но мальчик, найдя опору, уже сыграл шестом, восстанавливая равновесие. Зрители на площади зашумели, захлопали, раздался одобрительный свист.

Он шёл, считая шаги и чувствуя, как в него вселяется удивительная, незнакомая уверенность. Виски и лоб стали горячими, словно голова погрузилась в чудесное, солнечное облако, державшее его на весу. Тяжёлый шест в его руках стал крыльями, и, оттолкнувшись от каната, он сделал кувырок через голову.

Такого здесь ещё не видели, и городская площадь разразилась криками восторга: маленький трюкач плыл над верёвкой, едва касаясь её ступнями.

Унция слушала, как сердце мальчика освобождается от страха, способного столкнуть его вниз. Она не отставала ни на шаг, пока весь путь до карниза не был пройден.

Песня, снявшись с каната, вернулась к хозяйке, и они поплыли прочь от шумного ликования толпы.

– Вот опять ты меня порадовала, – сказала Птица весело. – Скоро твоя Песня сможет летать сама, без нашей помощи.

– Ой, я снова что-то слышу! – воскликнула Унция вместо благодарности. – Это совсем близко!

Новый сигнал заставил их снизиться, и они поплыли над широким бульваром, путешествуя сквозь пешеходов и оставляя на их лицах ясное выражение мечтательности.

Нотка колола сильнее и сильнее, и скоро источник беспокойства стал очевиден. На тротуаре перед ухоженным господином стояла худенькая женщина в стареньком дождевике. Она то и дело наклонялась, пытаясь поймать его руку, и каждое движение её головы, и каждый манёвр пухлого запястья посылали кривые стежки, нарушающие гармонию пространства.

Птица повисла над лысиной, блестевшей на солнце, и Унция прислушалась к беседе.

– Понимаете, – проникновенно говорила женщина, играя в догонялки с рукой важного господина, – нам сейчас совсем некуда идти. Подождите хотя бы до весны, когда старший сын вернётся из армии.

Домовладелец кривил губы и хмурил брови.

– Ну, послушайте, я не знаю, что мне сделать… – женщина опустилась на корточки и вцепилась в начищенный ботинок.

Мужчина поморщился, дёргая ногой, и Унция получила новый укол под ребро.

Тут Птица уселась прямо господину на макушку, и принцессе волей-неволей пришлось обхватить лысину.

– Ну что вы, милочка! – бархатно, с неожиданным чувством воскликнул он. – Выселить вас с детьми? Да живите, ради Бога!

Унция, боясь соскользнуть, сжала его голову сильней.

– О квартплате тоже можете забыть. Должен же хоть кто-то в этом городе заботиться о бедных детях!

Женщина, не веря своим ушам, подняла голову и встретилась взглядом с принцессой.

– Спасибо, – в её глазах светилась благодарная улыбка.

– Не за что, не за что, – откланялся господин.

Унция смотрела, как он уходит, и Песня, отражаясь в витринах радужными бликами, провожает его до перекрёстка.

Птица уже расправила крылья, когда в воздухе повисла новая сомнительная нотка.

«И как это я так? – думал мужчина. – Что это вдруг на меня нашло?»

Птица, Песня и Унция задержались.

«Хотя, не за горами Рождество, пусть себе живут!» – он кашлянул в кулак и пошёл дальше, с удовольствием отмечая, что и погода, и самочувствие стали значительно лучше.

Прозрачные нити натянулись, пустили солнечных зайчиков по оконным стёклам, певучая ткань побежала гладко, блестящей жемчужиной включая лысину в свой узор.

– Ах, я чуть не упала, когда схватилась за ту скользкую голову! – призналась принцесса, когда они летели над морем.

– Делая доброе дело, упасть невозможно, – сказала Птица. – Это один из главных законов мира!

Унция изо всех сил прислушивалась, не появится ли сигнал от Октавиана.

– По другому закону, – наставница слышала все её мысли, – чем люди дальше друг от друга, тем их сердца ближе.

– Но меня так мучает, что я не могу быть рядом с моим другом! – воскликнула принцесса. – Как он там один, без меня?

– А ты отправь к нему свою Песню, – посоветовала Птица. – Она его найдёт и будет во всём помогать.

– Но как моя Песня узнает, куда ей лететь? Этот мир такой огромный! – в её голосе задрожали слёзы.

– Поверь, она не ошибётся, – Птица звучала убедительно. – Это как радуга: цвета на одном конце те же, что на другом.

Она понеслась с необыкновенной быстротой, словно хотела развеять все сомнения ученицы.

– А-а-ай! – от бесчисленных, сияющих звуков у принцессы захватило дух.

– О-о-о, да-а! – подпела Птица.

– А-а-ай-о-о-да-а! – зазвучало вокруг их голосами, – Ай-о-да! – отдалось эхом в неведомой дали.

Звёзды потянулись навстречу трепетными лучами, превращаясь в искры на глади озера тайных слёз. И Унция распростёрлась на его берегу, раскинув руки и отпуская Песню на волю.

Октавиан взмахнул смычком, завершая стремительный экспромт «Акулий плавник со шпинатом», и зал взорвался возгласами восторга и аплодисментами. Особенно горячо хлопала рыжеволосая девочка в старинном музейном платье. На её плече сидел красивый, словно с картинки, тукан. Девочка и птица появились неожиданно – ещё минуту назад за столиком у сцены их не было.

Раскланявшись, шеф-маэстро подошёл к новым гостям.