Уолл-стрит и революции в России 1905-1925

Все это усугублялось вспышками антиеврейского насилия, печально известными погромами, которые вспыхнули подобно лесному пожару в 1880-х годах и снова, с большей силой, в 1903-05 годах. Эти нападения были в основном локализованы, но страх, который они породили, распространился далеко за пределы непосредственно затронутых районов. Такие инциденты, как Кишинёвский (1903) и Одесский (1905) погромы, получили широкое освещение в американской прессе.[23] То же самое произошло и с арестом в 1911 году и последующим судом над работником Киевского кирпичного завода Менделем Бейлисом за предполагаемое ритуальное убийство ("кровавый навет") христианского мальчика. Критики режима, в том числе писатель-радикал Максим Горький и либерал-крестоносец Павел Милюков, назвали эти безобразия ещё одним доказательством косности и отсталости режима Романовых.

Накопившиеся обиды и несчастья породили среди российских евреев всепроникающее чувство недоверия и неуверенности в себе и подозрения, что виноват сам царь. Тем не менее, в то время как многие российские чиновники терпели или даже провоцировали антиеврейские выступления, никакого великого царского заговора не было. Пресловутые "Протоколы сионских мудрецов" с их зловещим рассказом об иудео-масонском заговоре с целью свержения всего существующего порядка обычно приписывают работе российской тайной полиции. На самом деле, они не принимали никакого очевидного участия в его создании или продвижении.[24]

Точно так же, как революционные и либеральные политические группы объединились в начале XIX века, то же самое произошло и с антисемитскими, ультранационалистическими группировками, обычно называемыми "чёрными сотнями". Именно в одном из их изданий, "Знамя", впервые появились "Протоколы".[25] Ещё в 1881 году антисемиты ухватились за представление о том, что евреи стоят за убийством царя-освободителя, которое превратилось в утверждение, что они руководили всем революционным движением, и в конечном итоге расцвело в "Протоколах".

И наоборот, чем больше евреи отождествляли себя с революцией, тем больше она привлекала некоторых как средство нанести ответный удар угнетению. Если кто-то уже осуждён за такое преступление, то что теряют те, кто его совершает? К началу ХХ века глубокая пропасть недоброжелательности и подозрительности отделила большинство российских евреев от их правительства. Если революция обещала что-то изменить, то это каким-то образом должно было быть хорошо для евреев.

Существенным моментом в большинстве случаев антисемитской пропаганды является то, что евреи каким-то таинственным образом все вместе замешаны в этом. Антисемитизм, по сути, на самом деле является инверсией идеи избранного народа. Идея какой-то всеобъемлющей еврейской солидарности противоречит многим факторам, разделяющим евреев. Как гласит старая поговорка: "соберите трёх евреев, и у вас будет четыре мнения. Пусть они спорят час, и мнений будет пять". Для традиционных ортодоксальных верующих, которые составляли подавляющее большинство евреев России, единственными вещами, которые имели значение, были Тора, Талмуд и авторитет раввинов. Они обычно с презрением относились к ассимилированным или светским евреям, не говоря уже об атеистических радикалах. И наоборот, эти "просвещённые", ассимилированные евреи смотрели на традиционалистов свысока, как на отсталых и невежественных. Сионисты, которые обычно придерживались социалистических убеждений, мало интересовались религией или революцией в России; они были сосредоточены на создании нового дома в Палестине и переселении туда как можно большего числа евреев.

В Америке русские еврейские иммигранты столкнулись с еврейским истеблишментом, в котором доминировали ассимилированные немецкие евреи, которые избегали ортодоксии и смотрели на вновь прибывших со смесью сочувствия, снисхождения и отвращения. Евреи, как и люди в целом, регулярно эксплуатировали, предавали, обманывали и оскорбляли друг друга.

В этом свете, несмотря на многочисленные сектантские различия, среди многих евреев сохранялась почти рефлексивная солидарность. Если столетия жизни среди гоев (неевреев) чему-то и научили, так это тому, что последние, как правило, враждебны, непредсказуемы и редко задумываются о еврейских интересах. Собратья-евреи, каковы бы ни были их недостатки и особенности, по крайней мере, создавали иллюзию сочувствия и братства. Таким образом, революционер-марксист Троцкий, который внешне делал всё возможное, чтобы отвергнуть или игнорировать свое еврейское происхождение, всё ещё часто сталкивался с другими евреями и полагался на них, даже по идеологическим соображениям.[26]