Уоррен Баффетт. Танцуя к богатству!

Десятилетиями имя Уоррена Баффетта вызывало в воображении картинку инвестора со способностью превращать все в золото – солидного, прямолинейного человека с глубокими ценностями, который (как говорят десятки биографий и учебники по инвестициям) верит в покупку «компаний», а не акций. Его влияние на биржу может посоревноваться с влиянием председателя Федеральной резервной системы и президента США; его инвестиционный стиль изучался и копировался легионами служащих, от Уолл-стрит до маленьких американских городков; люди читают (и цитируют) его официальные обращения в ежегодном отчете Berkshire Hathaway так, словно они – Евангелие Божие.

Так что, по самой меньшей мере, немного странно видеть этого самого человека, Уоррена Баффетта, в пижаме. Сегодня великолепное калифорнийское утро, и я сижу с 72-летним Баффеттом в его просторном номере на первом этаже в отеле Lodge на Пеббл-Бич. Снаружи сверкает октябрьское солнце. Вид на залив Кармел великолепен.

Газон у 18-й лунки обрамляет сцену справа; большие кипарисы стоят слева. Что касается Оракула из Омахи, он расслабляется, сидя на диване в махровом халате и пастельно-голубой пижаме, и пережевывает омлет, доставленный в номер.

Любуясь идеальным видом на Левое побережье, мы разговариваем о пузыре доткомов, который только что лопнул. «Это была массовая галлюцинация, – говорит Баффетт, – на сегодняшний день самая большая в моей жизни». Очень страшный вопрос, но Баффетт едва ли выглядит встревоженно. На его лице не видно ни тени сожаления. Может быть, потому, что Баффетт не был частью этой игры – ни образования пузыря, ни того, что он лопнул.

Это показывает нам другую черту Баффетта. Вот факт: он не только идеально осуществлял большую часть своих инвестиций все время, но также в спокойной, скромной, почти насмешливой манере оказался прав в остальном: в своих взглядах на выстраивание корпоративных отношений; по поводу опционов на акции и бухгалтерской реформы; по поводу корпоративной этики передачи по наследству, и просто сверхъестественно прав по поводу биржи.

Он действительно оказывался прав в этих вопросах на протяжении многих лет. И в последние месяцы корпоративных скандалов, неустойчивой экономики и патологически снижающегося рынка весь остальной мир, кажется, снова возвращается к мировоззрению Баффетта. Даже можно пойти на шаг вперед: все больше и больше людей, кажется, ожидают (или, по крайней мере, надеются), что он вступит в игру и спасет их от собственных ошибок прошлого. Потому что Баффетт контролирует через свою компанию Berkshire Hathaway один из самых мощных источников капитала на земле и недавно сумел купить крупные части американских бизнесов, особенно в таких сильно пострадавших секторах, как телекоммуникации, коммунальные услуги и энергетика. Он делает то, что всегда делал все эти годы: покупает на низшей точке рынка, а не на высшей.

Как бы просто этот подвиг ни звучал, никто не смог превзойти его. Для нас, простых смертных, этого достаточно, чтобы наблюдать за каждым его действием. Именно поэтому журнал Fortune вернулся к этому вопросу. Мы попросили Баффетта уделить нам немного его драгоценного времени, но в итоге получили невероятную возможность заглянуть в мысли Оракула на сорок восемь часов, а также очень долгий разговор, который охватывал все темы, от ядерных бомб до бросовых облигаций, от Барри Бондса (бейсбол) до Барри Свитзера (американский футбол) и Элиота Спитцера (губернатор штата Нью-Йорк).

Сейчас, однако, мы вспомним время, когда многие думали, что Баффетт был неправ. Сложно представить себе, что совсем недавно большое количество людей на Уолл-стрит и в Кремниевой долине считали, что этот рассказывающий сказки инвестор потерял хватку, его мнение неактуально, вышло из моды. Казалось, что восприятие Баффеттом вещей не сходилось с правдой. Правила игры изменились, а он этого не понимал. «Уоррену Баффетту стоит сказать: «Извините», – вспылил Харри Ньютон, издатель журнала Technology Investor Magazine, в начале 2000 года. – Как это он пропустил революцию в микросхемах, беспроводной связи, программировании, кабелях и биотехнологиях?»

Едва ли необходимо говорить, что это происходило в период нерационального обращения к технологиям, когда технологическая биржа Nasdaq взлетела, а акции Berkshire сильно упали. То, что Баффетт был сосредоточен на цене (и ценностях тоже), его игра на долгосрочности, а не на коротких продажах – было старо как мир. Что было не так с культурой опционов на акцию, разработкой новых финансовых инструментов и «ситуативной этикой» (если использовать слова самого Баффетта)? Ведь это работало, разве не так?

«Волновало ли когда-нибудь, – спрашивал я его, – что вас уже считали прошлым, казалось, вы были не при делах?»