Уоррен Баффетт. Танцуя к богатству!

То воскресенье, в августе, является отголоском сделки, произошедшей в другое воскресенье, 27 сентября 1987 года, когда Баффетт и Джон Гатфреунд, на тот момент председатель совета директоров и исполнительный директор Salomon, договорились, что Berkshire Hathaway купит привилегированные конвертируемые акции Salomon стоимостью в $700 миллионов, что составляло 12 % компании. Эта сделка помогла Гатфреунду не допустить, чтобы спекулянт Рональд Перельман захватил компанию, ведь казалось, что он был готов купить большую часть обыкновенных акций Salomon у определенных южноафриканских инвесторов, желавших их продать. С $700 миллионами от Berkshire, Гатфреунд мог заключить сделку, которая позволяла самой Salomon купить южноафриканские акции – соответственно, планы Перельмана рухнули.

Было легко понять, почему Гатфреунд с распростертыми объятиями принял Уоррена Баффетта, Белого рыцаря. Гораздо сложнее было понять, почему Баффетт захотел связываться с Salomon, и еще сложнее – почему доверил компании такую сумму, ведь $700 миллионов – самая крупная инвестиция, которую он вообще когда-либо вносил в одну компанию сразу. Многие годы Баффетт высмеивал инвестиционных банкиров, порицая их энтузиазм к сделкам, которые обеспечивали большую комиссию, но оказывались разочарованием для клиентов. Он также часто говорил о том, что хочет работать только с теми людьми, которые ему нравятся. А теперь он просто так отдал целые горы накопленных денег Berkshire и породнился в финансовом плане с толпой жующих сигары кутил, часто играющих не по правилам, которые быстро приобретают дурную славу в этом покере лжецов.

Несколько причин объясняют его поступок, но ни одна из них не является достаточно весомой в свете того, что последовало далее. Одна – в том, что у Баффетта были проблемы в течение пары лет с поиском акций, которые, по его мнению, продавались по разумной цене, так что он искал альтернативы с постоянным доходом. Вторая – в том, что предложение Salomon поступило от Джона Гатфреунда, которого Баффетт считал принципиальным, ориентированным на клиентов и не отличающимся жадностью, во всяком случае, когда тот работал в GEICO, где компания Баффетта была крупнейшим акционером (и которой теперь Berkshire владеет на 100 %). Баффетту нравился Гатфреунд – все еще нравится, на самом деле.

И третье объяснение – Баффетт просто считал, что условия сделки стоят того, чтобы на нее согласиться. По существу, конвертируемые привилегированные акции – это инвестиции с фиксированным доходом и прикрепленным к нему лотерейным билетом. В данном случае по бумаге выплачивалось 9 %, и ее можно было конвертировать через три года в обычную акцию Salomon по цене $38 за акцию – по сравнению с ценой в $30, за которую акции продавались. Если Баффетт решит не конвертировать акции, они должны быть выплачены в течение пяти лет начиная с 1995 года. Баффетту это казалось стоящим предложением. «Это, конечно, не тройная выгода, которую каждый хотел бы получить, – сказал он мне в 1987 году, – но может неплохо сработать».

«Риск приходит от незнания того, что вы делаете».

Для некоторых вдумчивых и дружащих с математикой людей в Salomon такая оценка могла бы показаться преуменьшением года. С самого первого дня думали они – и пусть это будет известно и прессе, – что Баффетт нажился на страхе Гатфреунда перед Перельманом и получил ценные бумаги мечты со слишком большими дивидендами, или слишком низкой ценой конвертации, или, соответственно, комбинацией обоих факторов. В течение нескольких последующих лет такого мнения и придерживалось большинство в компании Salomon, и несколько раз исполнительные директора компании (Гатфреунд, однако, не из их числа) обращались к Баффетту с предложениями выкупить привилегированные акции.

Честно говоря, Баффетту стоило бы рассматривать эти предложения более серьезно, если бы он знал, что впереди его ждет подорвавший бизнес и рассеявший доходы фирмы скандал, который разразился в августе 1991 года – и перевернул мир с ног на голову как для Salomon, так и для него самого.

Вот вам небольшая зарисовка: прежде, чем разразился кризис, Salomon была на пути к великолепному завершению финансового года, омраченного лишь расследованием Казначейства США относительно майского аукциона казначейских ценных бумаг, в котором Salomon, как считалось, могла совершить «короткое сжатие» (ситуация, когда покупатели ценных бумаг, играющие на понижение, вынуждены покупать акции по высокому курсу из опасения еще большего роста. – Прим. перев.). Несмотря на это щепетильное дельце, акции Salomon выросли до $37 за акцию, и эта цена была очень близка к цене, по которой мог конвертировать их Баффетт, $38.