Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

Стоя на перекрестке, он достал новую обойму, перезарядился и уже собирался кинуть свою волыну в бардачок, но потом остановился, и вспомнив про громилу в кабинете Чернышова, поставил оружие на предохранитель и спрятал в карман куртки.

– Посмотрим еще, кто кого – сказал Шон сам себе и посмотрел в зеркало заднего вида. Сзади все было спокойно.

За перекрестком появился дом, который он искал. Серая панельная громада. Бывший дом офицерский семей, а ныне жилье, мягко говоря, «эконом-класса», где селились все, кому придется. Включая люмпенов, выселенных из центра за антисоциальный образ жизни, колхозников, приехавших в город на заработки и военнослужащих –контрактников. В таких домах можно было годами жить, не зная толком, кто твои соседи по площадке.

Шон въехал во двор и, довольно шумно, до черного дыма из выхлопной трубы, припарковался, въехав задним ходом на высокий тротуар. Шон, выскользнув из машины, прошел к подъезду мимо забивавших «козла» пенсионеров, чувствуя на себе недобрые взгляды.

– Сталина на вас нету – просипел кто-то за спиной.

В подъезде воняло куревом и мочой. Пришлось подниматься на третий этаж, переступая через битые стекла и засохшее дерьмо. Стены были испещрены какой-то абракадаброй, металлические прутья, на которых должны держаться перила, были покорежены, словно после взрыва. Перил, как таковых, не было.

Вот и нужная квартира. Шон остановился перед дверями, расправил плечи, прошелся пятерней по стриженой почти под ноль голове и нажал кнопку звонка. Внутри что-то запиликало и через несколько секунд дверь слегка приоткрылась. Оттуда выглянул молодой мужчина невысокого роста в камуфляжных штанах и тельнике. Взглянув на Шона, он понимающе кивнул и вышел в подъезд, тихо прикрыв за собой дверь.

– Ну что, армия? Что принес? – тихо спросил Шон.

– Деньги я комбригу передал – зашептал прапор – но приехала проверка…

– И че? – холодно перебил его Шон.

– Сейчас ничего нельзя сделать, надо ждать, когда уедут.

Шон мог бы его понять, но его сегодня чуть не грохнули. Два раза. Из-за какой-то полоумной бабы, которую он по своей глупости вознамерился спасать от приключений.

Он выхватил пистолет из кармана, снял с предохранителя и направил его в лицо Прапору.

– Тебе бабло дали? – спросил Шон.

– Дали… – Прапор побледнел, голос его задрожал.

– Где товар?

Прапор молчал.

– Где товар, твою мать, я тебя спрашиваю?! – утратив всякую осторожность Шон повысил голос.

– Будет… Через пару дней… Я обещаю – Прапор с трудом подбирал слова.

– Жду до завтра – жестко сказал Шон – Не будет оружия – гони назад бабло. Завтра включаю счетчик.

За спиной Шона скрипнула дверь. Он быстро обернулся, автоматически направив оружие на источник звука. Дверь в квартиру Прапора была приоткрыта, но в проеме никого не было. Шон опустил взгляд ниже и увидел там пару испуганных карих глаз. Это была девочка лет шести.

– Папа, ты там скоро?! – спросила девочка – Мне уже скучно.

– Сейчас, золотко, папа уже скоро… – ответил Прапор.

Шон опустил пистолет. Коротко глянув на Прапора, он кинул:

– В-общем, ты меня понял.

Прапор молча стоял, опустив глаза. Спрятав оружие, Шон обошел застывшего Прапора и стал спускаться. Когда он вышел из подъезда, старикашки кричали друг на друга, брызжа слюной, и он прошел мимо них незамеченным. Он сел в свой автомобиль и рванул с места, звонко ударившись глушителем о бордюр.

А теперь домой… Нет, сначала в магазин. Купить чего-нибудь пожрать и бутылку вискаря. Нет, лучше водки. И красного полусухого. А еще лучше шампанского. А потом домой. И никаких дел. И никаких мыслей.

Выпить сразу залпом стакан «северного сияния» или какого-нибудь еще очистителя мозгов. И покурить. А потом, когда уже станет на всех наплевать, сварить себе «дошик» или пельмени. И нажраться до отвала. А потом выпить еще один стакан, не торопясь, смакуя, со смачной отрыжкой. И развалиться в кресле.

И посмотреть какой-нибудь тупой сериал. А еще лучше порнуху. Пожестче. Где грудастых чешских сучек таскают за волосы и трахают в задний проход.

Чтобы забыть все это дерьмо и не вспоминать… Чтобы не помнить.

Чтобы до утра убить этот мозг. А утром проснуться с чувством легкой амнезии и попытаться прожить еще один день.

Когда Шон с двумя увесистыми пакетами из супермаркета поднялся к дверям своей квартиры, он увидел торчащую из дверей записку. Развернув ее, он узнал почерк Красавчика:

Лошара из Сайгона берега попутал.

Разберись, пжл.

П-ч.

Шон скомкал бумажку и сунул ее в карман. Он открыл дверь, зашел внутрь и опустил пакеты на пол прихожей. Жалобно звякнуло стекло бутылок. Шон порылся в одном из пакетов и достал оттуда бутылку водки. Быстрым движением он свинтил с бутылки пробочку. Сделав хороший глоток, он закрутил пробку и поставил початую бутылку на трюмо. Шон посмотрел на свое отражение в зеркале и хищно осклабился.

Что ж разбираться, так разбираться. Это мы могем… «Макаров» все еще лежал в кармане куртки.

Шон вышел, захлопнул дверь, спустился к своей машине и открыл багажник. Там одиноко лежала металлическая канистра с бензином.