— Ты всегда ел все, что бы я ни приготовила, и я думала... — она закрыла рот и
вздохнула. — Ты прав. Я не спросила. Прости, Лиам. Я приготовлю сконы с финиками
для тебя.
— Не утруждай себя.
«
накричал на нее за то, что девушка действовала так, как подсказывали ей ее чувства.
Лиам закрыл рот. Лучше остановиться сейчас.
— Это не обременит меня. Я пеку любимые Хаммером блюда, потому что хочу
угодить ему. Я с радостью сделаю то же самое и для тебя, потому что я люблю тебя.
Теперь она просто жалела его.
Он встал:
— Не важно. Просто уходи. Мне нужно принять душ и...
— Что-нибудь съесть, и чтобы о тебе позаботились. — Девушка встала рядом с
ним и обняла его. — Поэтому я здесь. Я дам тебе все, что ты пожелаешь.
241
Лиам не мог не заметить мягкие нотки убеждения в ее голосе.
Он вырвался из ее рук и провел ладонью по лицу:
— Это Хаммера ты хочешь. Посмотри на себя, Рейн. Боже, у тебя словно чертова
течка от него. Тебе не все равно, что он делает с тобой?
— Я в порядке, — заверила она. — Он не сделал больно...
— Вы все обвиняли меня в том, что я обращался с тобой раньше как со шлюхой.
Но именно Хаммер тот, кто так с тобой обращается. Едва ли найдется дюйм, который
он не пометил. А потом ты мне говоришь, что тебе это нравится.
— Да.
Это слово словно бомба взорвалась внутри него. Она любила Хаммера так
сильно, что с радостью носила знаки его прикосновений. Лиам встряхнул головой. Он
заботился о Рейн так нежно, словно она гребаная принцесса, и он сдерживался так
долго, потому что девушка выглядела хрупкой. А ее чувства были еще более
хрупкими. Он боялся сделать ей больно.
Каким же идиотом он был.
— Не буду лгать. — Она опустила голову и произнесла слова так тихо, что он
едва расслышал. — Мне это было нужно.
От Хаммера. Не от него.
— И ты получила это.
— Я нуждалась в том, что Макен дал мне, Лиам. И он жаждал дать мне это. —
Она подняла голову, чтобы встретить его взгляд. — Я приму его как он того захочет,
— мягко, нежно, жестко, страстно, грубо, грязно — потому что он прикасается к моей
душе.
— Ну, тогда тебе стоит уйти. — Он указал ей на дверь. — Хаммер более чем
способен увидеть каждое твое желание и потребность.
— Ты делаешь для меня тоже самое. Я буду с гордостью носить и твои метки,
Лиам.
Он не мог вынести ее умоляющих слов и с грустью посмотрел на девушку:
— Я уже отдал тебе все свое сердце, Рейн. И очевидно этого недостаточно.
— Недостаточно? — недоверчиво спросила она, ее голос был наполнен слезами.
— Лиам, ты все для меня. Я люблю тебя с каждым ударом сердца. Ты нужен мне
больше, чем мой следующий вдох.
242
Эффект от каждого ее слова был словно удар взрывной волны. Боже, он тоже в
ней нуждался.
— И ты знаешь, как тяжело мне это говорить, — всхлипнула она.
Лиам знал. Он сдерживал свои собственные слезы.
Даже сейчас, когда он чувствовал себя преданным и брошенным, он боялся
разбить ей сердце. Он любил Рейн больше, чем когда-либо любил Гвинет или кого-то
еще. Девушка могла быть покорной в их отношениях, но в ее руках было столько
власти. Она могла уничтожить его.
Вместо этого, она робко улыбнулась ему:
— Я люблю Хаммера. Я признаю это. Но тебя я тоже люблю, Лиам. Точно так
же.
Он хотел поверить в это, но не знал, сможет ли. И он был чертовски
переутомлен, чтобы разбираться с этим сейчас.
— Я не чувствую этого, Рейн.
— Тогда позволь мне доказать, — настояла она. — Не говори мне «нет», потому
что я буду бороться за тебя так же, как и ты боролся за меня.
— Боже... Прекрати.
— Накажи меня, если хочешь. Я приму любое наказание, которое ты
определишь. Но мне нужно, чтобы ты понял одно. — Она обхватила его лицо
ладонями и соединила их взгляды. — Каждый раз, когда ты или Хаммер хотите меня,
вместе или поодиночке, я подчинюсь своим Господам, потому что я принадлежу Вам
обоим. Вы две половинки моего сердца.
Мужчина изо всех сил пытался отдалиться от Рейн, чтобы уйти от настойчивого
взгляда, проникающего в него и замечающего всю его кровоточащую уязвимость.
Даже когда Лиам поплелся в душ, он ощущал глубинную необходимость в руках Рейн,
обнимающих его и любящих его так же, как и Хаммера.
Рейн последовала за ним:
— Скажи мне, что тебе нужно, Лиам.
— Я в порядке.
Отдаст ли она когда-нибудь свое тело, сердце и душу ему также открыто, как
отдала все это его другу? Если он снова позволит ей, сможет ли она?
— Нет, и я не оставлю тебя, когда ты голоден, измотан и страдаешь. Ты никогда
не оставлял меня утопать в собственных тревогах, даже когда чувствовал, что я
243
предала тебя, даже когда я не подчинялась тебе. Даже когда снял с меня ошейник, ты
пытался сделать все возможное, чтобы остаться рядом. Я не стану делать меньшее для