upload

прислушиваюсь к окружающим звукам, но не слышу ровным счетом ничего, кроме противного

звона в голове.

Я хочу встать. Ничего не получается. Мое тело сражает бессилие, но я не оставляю

попыток и раз за разом продолжаю подниматься. Где-то с тридцатой попытки мне, наконец,

удается оторвать голову от подушки. Волосы прилипают к лицу, и затылок обдувает приятным

едва уловимым ветерком. Стараясь бороться с головокружением, я, опираясь на прикроватную

тумбу, встаю. Ноги дрожат, как будто я пролежала месяц, а не сутки. Я жмурюсь, потому что

мне тяжело, но не останавливаюсь. В горле вспыхивает жажда.

Я с трудом доползаю до дверей и открываю ее. Прижимаясь к стене, я бреду на кухню. В

доме тихо, и я думаю, что родители на работе. Мама, по крайней мере, точно. А вот где папа я

не знаю. Может быть, тоже ушел работать, ведь копаться в документах и всяких отчетах

гораздо интереснее, чем провести какое-то время со своей дочерью.

Я добираюсь до кухни и наливаю себе в стакан воды. Осушаю его залпом. Наливаю еще и

снова осушаю. Теперь мне лучше. Намного.

25

Когда я иду обратно в свою комнату, так как меня начинает клонить в сон, хоть я и так

проспала огромное количество времени, я слышу чьи-то всхлипы в гостиной. Это привлекает

мое внимание, и я со скоростью улитки иду в сторону гостиной.

― Успокойся, Ирина, ― слышу я надломленный голос папы.

Значит, он дома. И мама тоже. А как же ее работа?

― Она так долго спит, ― плачет мама.

Я замираю и пошатываюсь назад, но вовремя успеваю схватиться за стену.

― Она проснется, ― говорит папа.

― Знаю, Леша, знаю. Я просто переживаю за нее. Вот почему у нее снова случился этот

обморок?! Когда… когда она упала, я подумала, ― мама резко замолчала, сделала глубокий

вдох. ― Я подумала, что это конец.

Я слышу, как папа тяжело вздыхает.

Мама плачет. Моя мама плачет. Из-за меня. Значит, ей не все равно? Значит, в ее жизни

еще есть место для меня? Значит, работа еще не целиком отняла ее у меня?

Я слушаю ее горькие всхлипы, и мое сердце начинает болеть, но как-то по-другому.

Прижавшись головой к стене, я слушаю, как мои родители страдают, и хочу подойти к

ним, успокоить. Но я не делаю этого.

Я просто стою и впитываю их боль в себя.

Глава пятая

В понедельник я уже чувствую себя, как обычно, но ничто не способно вытеснить из моей

головы мысли о слезах мамы, которые в субботу вечером она проливала из-за меня.

Мне крайне сложно сосредоточиться на алгебре.

Надежда Павловна устроила проверочную работу, и сейчас уже прошло больше половины

урока, а у меня даже не переписаны примеры в тетрадь. Но, по правде говоря, эта проверочная

заботит меня на данный момент меньше всего.

Я чувствую, как Ангел тыкает меня ручкой в спину. Он всегда так делает, когда пытается

привлечь мое внимание, а не зовет меня по имени. Я поворачиваюсь к нему и вопросительно

смотрю на него.

― Ты не пришла в субботу, ― говорит Ангел.

Я выгибаю левую бровь и не отвечаю, хотя удивлена, что он заметил мое отсутствие.

― Я просто…

Ангел не успевает договорить, как в наш почти-разговор вмешивается Надежда Павловна.

― Вишневская! Самарский! ― громко шипит она, и словно по команде весь класс

оборачивается в нашу сторону. Ох, ненавижу, когда так смотрят. ― Разговариваете о чем-то

интересном? Может, поделитесь со всеми? Потому что мне тоже любопытно знать, что важнее

в данный момент проверочной.

Я тяжело выдыхаю и медленно отворачиваюсь от Ангела. Ну все, двойка в журнал

обеспечена.

― Я спрашивал у нее совета, ― говорит Ангел спокойным голосом.

Надежда Павловна не ожидает, что кто-то должен ответить. Ее вопрос был риторическим.

Я вижу, как лицо учительницы удивленно вытягивается. Ну да, я бы тоже на ее месте

удивилась, нет, засмеялась бы, потому что слова Ангела абсурдны. Совет на уроке алгебры? У

меня? Да я хуже всех знаю этот предмет в классе!

Надежда Павловна пристально смотрит на Ангела и жаль, что я не вижу его лица. Ее глаза

так суровы и холодны, что у меня невольно начинают бегать мурашки по телу. Учительница

математики всегда вызывает во мне такое неприятное ощущение.

― Это не место для бесед, ― наконец, произносит Надежда Павловна. ― Это школа, и

идет проверочная, если вы, молодой человек, не забыли. Возвращайся к работе и не отвлекайся.

А если еще раз увижу, что разговариваешь с кем-то, заберу тетрадь и поставлю двойку в

журнал. И тебя, ― она переводит пронзительный взгляд на меня, ― это тоже касается.

26

Когда Надежда Павловна отворачивается, я опускаю голову и не поднимаю ее до самого

звонка, чтобы исключить риск столкновения моих глаз с ее черными и стальными. В конце

урока я сдаю ей тетрадь, где смогла решить только один пример из пяти (да и то не уверена, что

правильно, хотя все сошлось и получилось), и покидаю кабинет, который ненавижу в этой

школе больше всех остальных вместе взятых. На втором месте стоит класс химии. А затем и

физики…

На последнем уроке я считаю секунды до звонка. Я не успеваю первой покинуть школу,