Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Кроме того, во время переговоров упоминались пакты о взаимопомощи, причем в двух различных контекстах. Первый из них был отрицательным, его примером служила Чехословакия. Советские представители во главе со Сталиным постоянно упоминали драматические для этой страны события: Мюнхенский сговор, а затем оккупацию марта 1939 года. Они служили примером отрицательного опыта, которого следовало избежать. Чтобы договор был эффективен в военном отношении, необходимы были не столько международные гарантии, сколько упрощенная двусторонняя процедура и присутствие войск на территории, подлежащей защите, или хотя бы простой доступ туда. Чтобы сделать договор о взаимопомощи эффективным, в него следовало добавить понятие «косвенная агрессия». В случае Чехословакии механизм помощи был сначала нейтрализован мюнхенской конференцией, а затем независимостью Словакии и согласием Эмиля Гахи на протекторат. Второй пример был, по мнению советских представителей, исключительно положительным. Это был пакт о взаимопомощи, заключенный с Монгольской Народной Республикой. Реальное военное сотрудничество между двумя странами и военное присутствие Красной армии позволили одержать победу над японской армией в Маньчжурии во время боевых действий, последовавших за инцидентом на Халхин-Голе.

Очевидно, что балтийские политики и дипломаты совсем иначе воспринимали эти примеры. Упоминание договора с Монголией не только било по самолюбию небольших европейских государств, но и рисовало тревожное будущее. Именно эта модель, однако, была реализована в балтийских странах.

Договоры, которые были вынуждены подписать их правительства, предусматривали присутствие весьма внушительных советских контингентов: 25 тысяч солдат в Эстонии, 30 тысяч – в Латвии и 20 тысяч – в Литве. 19 октября советские войска вступили на эстонскую территорию; их размещению на базах предшествовала торжественная церемония на границе: пронос знамен, военные приветствия и оркестры, игравшие «Интернационал» и гимн Эстонии. За два дня через границу прошло 14 037 военных, 283 танка, 54 бронемашины и 2040 автомобилей и грузовиков[797]. Примечательным было расположение затребованных баз: они находились на берегу Балтийского моря, что означало выдвижение оборонительных рубежей СССР на побережье (см. карту 12). Выбор стратегически важных мест осуществлялся на основе российских карт. На эстонском побережье было решено использовать порт Балтиски (Палдиски), основанный еще Петром I после завоевания Эстляндии.

Руководители балтийских государств пытались, насколько могли, сопротивляться. Они вели переговоры с тем, чтобы сделать присутствие советских солдат и офицеров в своих странах максимально незаметным и возложить защиту некоторых участков на собственные армии. Одной из их целей было помешать размещению советских военных баз в столицах, а также оградить рыболовные зоны от патрулирования подводными лодками. Им редко, однако, удавалось чего-то добиться. В ожидании обустройства рейда в Палдиски, расположенного в 30 км к западу от столицы, советский флот пополнял свои запасы в Таллинском порту, а все советское командование там и поселилось вопреки протестам эстонцев. Просьба Мунтерса не устраивать базы в Лиепае из-за рыболовного промысла не была услышана. Сталин возразил ему, что в Петропавловске-Камчатском подлодки рыбакам не мешают. Власти балтийских стран старались по возможности не допускать сухопутных перемещений советских солдат по территории страны, поощряя морское и воздушное сообщение с военными анклавами, чтобы избежать впечатления потери суверенитета и оккупации. Но 19 февраля 1940 года советские послы получили из Кремля указание добиться от балтийских правительств согласия на пересечение советскими войсками сухопутных границ, чтобы максимально облегчить их размещение[798].