Уподобляясь животному миру (СИ)

Он качает головой. В уголках его губ таится улыбка. Отнюдь не добрая. Она напоминает мне о той миниатюрной ласке, которая раньше украшала его рот, которая отбрасывала свет на его немного раскосые глаза. На один-единственный миг это выражение появилось бы у него на лице, после чего он взял бы в свою руку мою. Он потянулся бы ко мне, обхватил бы меня, прижав к своей груди, к своему аромату.

Раньше он был моим безопасным уголком.

Вспоминаю о его объятиях, о его запахе, о потерянном его утешении и вдыхаю через нос, почти отчаянно. Сжав пальцами переносицу, вижу, как раздуваются мои ноздри, но все, что чувствую - это запах пива на моих руках и сигаретная вонь от волос.

Он сокращает расстояние между нами, выражение его лица побуждает меня отдалиться. Мои каблуки шаркают по плинтусу, а лопатки вжимаются в стену. Он останавливается прямо передо мной, а я боюсь отвести взгляд от расстегнутых пуговиц у его воротника. Не знаю, что виднеется в моих глазах, но что бы это ни было, только не стальная уверенность, которая мне так нужна.

- Теперь ты чувствуешь мой запах, Белль?

Мои глаза круглые, невозмутимые и широко распахнуты. Подняв глаза вверх, вижу каждую пору на его лице, щетину на подбородке и над верхней губой, серо-зеленую мозаику радужки. Видны его зубы, его клыки, когда с его губ слетает слово «дыши».

Приказ – и я его выполняю.

Тот свитер в прозрачном пакете, хранящий слабый его аромат, становится жалким по сравнению с обрушившейся реальностью.

Острый аромат пряностей. Его пота, его мыла. Насыщенный. Съедобный. Я сжимаю зубы, желая попробовать его, желая наполниться каждой малюсенькой его частицей, которая когда-то меня касалась. В аромате хранятся его молекулы, и я могу вобрать их в себя, если буду дышать глубоко. Я могу изменить свою биохимию, лишь делая вдохи.

Он смеется. Горьким, неискренним звуком.

Этот смех. Мне знаком вежливый смех, который он дарит людям на общественных мероприятиях, его небрежный смех, нервный смех, настоящий смех. Тот, который доносится из глубин его души, которую я когда-то считала своей.

Но она таковой не являлась.

Потому что этот смех мне незнаком.

- Ностальгия замучила, котенок? Как и меня сейчас? Или она мучала бы меня, не пропахни ты пепельницей?

Смесь из используемых им старых кличек и оскорблений заставляет меня выпрямиться. Я через силу расслабляю челюсть, пытаясь унять неустанную пульсацию в глазах.

- Чего ты хочешь? Для чего я здесь понадобилась?

- Нам надо покончить с этим, моя Белль. Нам нужно завершить все. Довести до ума. И жить дальше. Ты хочешь подписанные документы. Ты хочешь свободу. Я хочу тебе ее дать.

Но я не хочу. Я правда ничего из этого не хочу. Я хочу лишь стать хорошей, стать лучше, иметь возможность измениться. Или чтобы изменился он. Но это… это перспектива, похожая на туннель Вайла Э. Койота. Нарисованная фальшивка, где я бы искала выход, но влетела бы только в бескрайнюю гору. Бесполезно.

Измениться невозможно. Я та, кто я есть. И он тот, кто есть, и удерживать его в клетке неправильно. Ему не суждено быть одомашненным. Он создан для дикой прерии. Дикая прерия создана для него. Она видна в его губах, в его широких плечах и пронизывающем взгляде. В его позе, в его песнях. Даже в его аромате, который до сих пор с опьяняющей, необъятной живостью, с кружащимися в нем феромонами, сдавливает мой мозг. Как аромат девясила, стоящего в сосуде.

Я поднимаю подбородок. Очень свойственный жест для меня, папиной дочки, невообразимое упрямство которой сопутствуется постукивающей ногой и решительным взглядом. Он всегда говаривал мне: «Будь смелой, принцесса. Папа не всегда будет рядом, чтобы постоять за тебя».

Он думает о том же. Я понимаю это по его лицу. Слышу эхо в своем сознании, превращающееся в действительность, пока он говорит, и слово льется мягким мурлыкающим акцентом:

- Будь смелой, принцесса…

- Не говори мне этого.

Он переступает с ноги на ногу, вытаскивая из заднего кармана пачку свернутых бумаг. Копии наших документов по бракоразводному процессу.

- Я не могу подписать их. Не могу, пока не прояснится ситуация. Видишь ли, моя Белль, тут говорится… - Он открывает их, просматривая слова, ведя пальцем по строкам и громко зачитывая: - Расторжение брака по вине. Измена, моя Белль. Которую ты не совершала.

Не совершала. Но дело не в этом.

Я чувствую, как стягивается скальп. Как встают волосы дыбом. Лучше прояснить все сразу.

- Откуда ты узнал?

Медленное движение.

Его руки.

По его волосам.

Ожесточение, отчаяние и грация, с которыми он проделывает все. Абсолютно все.

- Я виделся с ним несколько месяцев назад. Я провел с ним очную ставку. В тот вечер я не был твоим кротким поэтом. Несмотря на твое представление обо мне, я мужчина.

Лишенная дара речи, я качаю головой. Мое представление о нем. Его представление о моем представлении о нем. Оба ошибочны. Я не думала, что он проведет очную ставку с Эмметом, но не из-за кротости. Хотя, может, и из-за нее тоже. Я никогда не видела, чтобы Эдвард демонстрировал переизбыток тестостерона – вспышку агрессии или враждебности.