Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год

Что касается, следовавшего из Севастополя в Ростов по железной дороге отряда матроса-анархиста А.В. Мокроусова, то, в связи с тем, что как раз в это время на Дон из Могилева пробивались ударные батальоны, макроусовцы, уже в пути, были перенацелены на перехват ударников. Матросы и ударники столкнулись под Белгородом. В нескольких хаотичных и плохо управляемых боях обе стороны понесли большие потери. Впоследствии ветераны белой гвардии утверждали, что победу одержали они, советские историки утверждали противоположное. Скорее всего, дело закончилось ничьей и противники, по молчаливому согласию, просто разошлись в разные стороны. После этого отряд Макроусова вернулся в Севастополь 10 декабря в Севастополь вернулись и корабли, ходивший в Ростов. С собой матросы привезли тела 18 (по другим данным 27) убитых товарищей. Их похороны вылились в громадную матросскую демонстрацию. Демонстранты требовали массового уничтожения «изменников-офицеров». Сразу же после похорон на борту эсминца «Фидониси» произошло и первое убийство кочегар Коваленко выстрелом в спину убил механика корабля мичмана Н. Скородинского, сделавшего ему замечание за плохую службу.

В тот же день большевики организовали в Севастополе митинг с требованием немедленного переизбрать Севастопольский Совет (в Совете все еще преобладали правые эсеры и меньшевики), т. к., тот осудил большевистский переворот в Петрограде и не поддержал лозунга «Вся власть Советам!» Копируя действия матроса А.Г. Железнякова при разгоне Учредительного собрания, отряд матросов, вернувшихся из Белгорода, ворвался на заседание Совета и потребовал от его членов в 24 часа очистить помещение, поскольку отряд не признает авторитет и распоряжения Совета. Что касается фракции большевиков, то она еще накануне объявила о выходе из состава Севастопольского Совета.

13 декабря, оповестив флот о своем убытии в Петроград, сбежал на Румынский фронт к генералу Д. Г. Щербачеву командующий флотом А.В. Немитц, фактически бросив своих офицеров на растерзание. В командование Черноморским флотом вступил начальник штаба флота контр-адмирал М.П. Саблин.

Похороны убитого морского офицера

Сам А.В. Немитц так описывает причины своего бегства из Севастополя: «Появление в море «Бреслау» (легкий германо-турецкий крейсер – В.Ш.). Заранее мною выведенный флот у Босфора отразил его, все три прохода через минное заграждение заняты мной. «Бреслау» на горизонте, но прорваться ему нельзя. Готовлю, торжествуя, атаку. В это время на одном из кораблей (линкоре) команда связала командира, корабль бросил позицию и двинулся в Севастополь. В открывавшийся проход проскочил «Бреслау». Этот случай был уже после Октябрьского переворота в Петрограде. В Севастопольском Совете рабочих и матросских депутатов большинством все еще были социалисты- революционеры. После упомянутого случая в море при встрече с «Бреслау» я попросил к себе председателя рабочего и матросского комитета и сказал ему, что я с должности ухожу. Мой собеседник в ответ мне заявил, что комитет меня не освобождает. Черноморский флот незадолго перед тем (без моей инициативы) был подчинен главнокомандующему на Румынском фронте. Я отправился по железной дороге к нему. Доложил о невозможности дальше командовать. Я имел в виду возвратиться в Севастополь. Доказательства тому – оставленная в Севастополе семья: жена и все дети, 8 человек. Семья всегда была для меня дороже жизни: я бы не оставил ее в Севастополе, если бы предполагал бежать. Стоило, однако, мне уехать из Севастополь, как в нем произошла кровавая расправа с группой офицеров. А приказом из Петрограда, за подписью Раскольникова и Дыбенко, я был объявлен дезертиром и приговорен заочно к расстрелу».

На следующий день после бегства командующего флотом состоялись похороны убитого мичмана Скородинского. За гробом через весь город следовало больше тысячи мрачных флотских и армейских офицеров.

У матросов похороны не вызвали сочувствия. С тротуаров вслед процессии они кричали: «Собаке собачья смерть!», «Всем вам скоро конец!». Тогда же комиссар флота В.В. Роменец получил очередную телеграмму от Совнаркома: «Действуйте со всей решительностью против врагов народа… Переговоры вождями контрреволюционного восстания, безусловно, запрещены».

Для расправы с офицерами все было уже готово. И эта расправа произошла.

Начавшееся на следующий день массовое убийство офицеров, потрясло своей жестокостью весь Крым. Впоследствии поэтесса Анна Ахматова так напишет об этих страшных ночах: