Упоение властью

— Таким образом, факты, изложенные в статьях, не были полностью беспочвенными.

Она заставляет себя улыбнуться, но ее улыбка мгновенно становится все более и более подавленной.

— Нет, не совсем так. Когда в конце моего первого года обучения в колледже умер папа, то я унаследовал пять миллионов долларов. Я сходил с ума, пытаясь уничтожить в себе возникшее чувство пустоты, которое продолжало грызть меня изнутри.

Я делаю еще один глоток своего напитка.

— Так что же изменилось? — спрашивает она, выискивая что-то позитивное в моем признании.

Я делаю глубокий вдох и выдерживаю паузу, думая о том, как бы мне получше сформулировать свой ответ.

— Прежде чем я осознал это, я спустил половину своего наследства на вечеринки, инвестиции в рискованные биотехнологические компании и на пару исков о признании отцовства.

Я допиваю свой напиток и сдвигаю пустой стакан по барной стойке по направлению к бармену.

— Налить? — кричит он в ответ.

— Нам нужны жаренные маринованные огурцы во фритюре, а также мини-сэндвичи с устрицами, — отвечаю я, и делаю знак кивком.

— Сильвия рассказала мне, что парочка женщин пытались воспользоваться тобой в колледже, — признается она смущенно. — Она подозревает, что я пытаюсь проделать с тобой тоже самое.

Твою мать! Мама, видимо, выдала им все. Я представляю себе, о чем она только могла порассказать.

— В любом случае, для тебя уже слишком поздно. Я научился не доверять никому, — отвечаю я, давая ей понять, что уже не являюсь тем наивным мальчиком, каким был в колледже. — Я также осознал, почему мой отец вел бизнес таким образом. Среднестатистический инвестор просто бросает монетку, но богатые инвесторы всегда точно знают, что именно они покупают.

— Так ты думаешь, что они все используют инсайдерскую информацию?

Глаза Мэнди расширяются, как будто я поделился с ней каким-то шокирующим откровением. Я смеюсь.

— Они все знают друг друга и ездят вместе на конференции, поэтому, конечно, они ведут личные разговоры. Назови это как угодно, но, правда заключается в том, что они имеют доступ к информации, о которой большинство инвесторов слыхом не слыхивали до тех пор, пока не становится слишком поздно. Это жизненный факт.

— Смотри! Я думаю, что это все очень печально. Вот почему я стала юристом, — выплескивает она, и ее глаза светятся огнем, — чтобы разгрести то дерьмо, которое наделал твой отец. Не говори мне, что ты согласен с тем, как он вел бизнес.

— Я и не говорил, что согласен с ним. Я сказал, что понимаю, почему он это сделал. Он огребал деньги лопатой, в то время как я мог бы просто спускать деньги на лотерейные билеты, — отвечаю я, пытаясь дать логическое объяснение.

Мэнди затихает, поглаживая пальцем взад и вперед по этикетке бутылки «Гиннесса», наклеенной сбоку на стекле. Она, очевидно, обдумывает все, что сегодня узнала. Наконец, тихим, спокойным голосом она спрашивает:

— Это никогда не изменится?

— Скорее всего, нет, но каждый из нас может решить, хочет он или не хочет быть частью игры, — говорю я ей негромко.

— А ты? — спрашивает она, наконец, отрываясь от пива.

— Больше нет, — заверяю я ее. — Я всегда хотел доказать отцу, что справлюсь самостоятельно. Теперь, когда он ушел, мне больше не нужно ничего доказывать.

— Это неправда. Единственный человек, которому тебе нужно что-то доказывать – это ты сам, — моментально выдает она глубокую мысль. — В этом мире нет большего врага, чем мы сами.

— Умная и красивая, — ухмыляюсь я. — Прямо, два в одном.

— Неважно, — говорит она, краснея. — Попробуй жаренные соленые огурцы во фритюре, — говорит она, как только бармен ставит их перед нами.

Мэнди

Несмотря на то, что Сильвия уже рассказала мне о Трее и его вынужденных установлениях отцовства в студенческие годы, я рада, что он все же рассказал мне эту историю сам. На мой взгляд, нет большего знака уважения по отношению к тебе, чем тот, когда с тобой делятся своими самыми сокровенными секретами. По мере того как мы сидим здесь вдвоем, лучше узнавая друг друга, поедая мини-сэндвичи с устрицами и жаренные соленые огурцы во фритюре, а также попивая напитки, оставшиеся у меня сомнения начинают отходить на задний план. Его телефон светится каждые несколько минут, но он просто посматривает на экран, по-прежнему сосредоточив свое внимание на нашем разговоре. Это так круто.

— Сколько времени? — спрашиваю я, заметив, что на улице стало темновато.

— Пятнадцать минут десятого, — отвечает он, бросая взгляд на свой телефон. — О, я только что получил сообщение от Лив. Она говорит «спасибо», и что она находится в хороших руках. Что бы это ни значило.

— Я не сомневаюсь, что она сможет твердо приземлиться на ноги.

Или скорее лежать на спине.

— Должны ли мы побыть здесь какое-то время или уже будем возвращаться в отель?

Не то, чтобы мне действительно хотелось чего-то еще, но здесь было так весело.

— Разве ты не хочешь проверить самые горячие новые клубы Ист-Виллиджа (прим.пер. Микрорайон Округа 3, расположенный в Нижнем Манхэттене)? — спрашивает он, явно дразня меня.

— Нет. Я бы предпочла место потише, не такое шумное.