Управление будущим

С. Кара-Мурза говорит об определенных общественных фильтрах, которые не пускают в общество новые смыслы. В этом плане он рассматривает и экспертов [12]: «В своих суждениях эксперты перестали ставить и обсуждать целостные проблемы и понятия, в которых они могут быть осмыслены. Возник тип сообщений, которые хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Используя все средства манипулятивной риторики (дробление, срочность, сенсационность), эксперты создали практически тоталитарный фильтр, лишающий население России минимально необходимой информации о реальности и логических конструкций для ее осмысления. Это лишило огромное число людей последних крох возможности сознательного волеизъявления и отношения к будущему».

Б. Флауэрс подчеркивает нужду в новой глобальной истории, которая призвана заменить повествование о демократии [13. – P. 158]. И это совпадает с форматированием войны с терроризмом как идеологической. После того, как перестали противопоставлять коммунистический и капиталистический проекты, мир оказался «оголенным» в этом плане, поскольку на сегодня нет истории, способной осмыслить все происходящее. Как Советский Союз распался на ряд стран, так и мега-картинка мира распалась на ряд конфликтующих между собой мини-картинок.

Общество одновременно нуждается в новых смыслах и закрывается от них. Создание такой системы защиты повторяет печальный советский опыт. Система, наоборот, должна быть переориентирована на порождение новых смыслов, что должно делаться не на маргинальных информационных потоках, как сегодня, а на центральных. Только тогда это может дать нужный уровень динамики развития, а не фиксацию сложившегося положения вещей.

Будущее: последствия для бизнеса

Стратегия расширяет поле возможного, по этой причине бизнес также оказывается максимально заинтересованным в ее инструментарии. Кстати, как оказалось, военные и бизнесмены вообще являются главными потребителями стратегических идей.

Новый инструментарий, вытекающий из включения такого ресурса как стратегия, может опираться на следующие виды расширения своих возможностей:

– расширение за счет включения нового инструментария;

– расширение за счет знания будущей среды, трендов ее развития;

– расширение за счет активизации человеческого потенциала (это путь, по которому сейчас начинает идти Япония).

Первый вариант расширения можно увидеть, например, в бизнес-теориях Сунь-цзы или Бойда.

Если мы обратимся к правилам Сунь-цзы, то наиболее интересный их вариант связан с удержанием противника не в той ментальной картинке. Приведем такую стратагему [1. – С. 122]: «Если можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если готов действовать, показывай, будто не готов; когда находишься вблизи, показывай, будто далеко, а когда ты далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; покоряй его, водворяя в его стане разлад; если у него всего в достатке, будь начеку; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в смятение; приняв смиренный вид, разожги в нем гордыню; если его силы свежи, утоми его; если он сплочен, посей в его стане раздор; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает».

Все это мы можем обозначить как построение своих действий на основе контрстратегии, когда мы ни в коей мере не идем на поводу планов оппонента, отходим от выполнения навязываемой со стороны стратегии.

В области политтехнологий такой подход реализуется в перемещении оппонента на то поле, где его позиции слабее, путем изменения приоритетов информационной повестки дня.

В области военного дела в борьбе с современным типом противника предлагается отойти от поиска сходного с нами противника, что порождает большую зависимость от разведки, поскольку теперь в такого противника превратились человеческие сети, вариантом которых стала Аль-Каида [2. – Р. 265]. Как следствие имеем ситуацию, при которой иерархический противник пытается бороться с сетевым противником, которого даже невозможно просто обнаружить.

Феномен столкновения обычных и повстанческих сил можно представить себе как наличие еще одного измерения у повстанцев, они могут уходить в никуда и приходить из ниоткуда, поскольку легко смешиваются с гражданским населением. Их сила не в технологии или численном преимуществе, а в ином типе стратегии, соответствующей их варианту силы.