Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе ХХ века

Тем не менее этот человек отделен от рабочих, ремонтирующих танк, — он и сродни, и не сродни Христу Блока. Он музыкант, дирижер оркестра, и поэтому не принимает непосредственного участия в ремонте, но очевидно, что он вдохновлен процессом и ритмом труда над танком; может быть, он и не пролетарий по социальному положению, но этот «начоркестра» созвучен динамике и ритму прогресса и поэтому является неотъемлемой частью рабочего коллектива, хотя и по-своему. Он терпеливо ожидает успешного завершения работы над танком, чтобы вовремя собрать свой оркестр и триумфальной музыкой возвестить миру о результате восстановительного труда. Видимо, Огнев хочет показать, что интеллигент и художник в Новом мире является органической частью коллектива, если он вслушивается в «музыку истории и будущего» (Блок). Он не творит в одиночестве, как это было в прошлом. Одновременно автор показывает, что художник имеет право на «свое пространство» и в Новом мире.

Пролеткультовские круги с готовностью восприняли идею итальянских футуристов о создании «музыки, имитирующей шум машин» [Stites 1989: 159]. «Начоркестра» из повести «Евразия» вполне мог бы стать лидером «шумового оркестра», черпающего вдохновение и инструментовку у «моторов турбин, динамо-машин, сирен, гудков и всякого рода приводных ремней» [Там же: 160]. Вполне естественно, что музыка Нового мира созвучна музыке труда: ведь именно труд спасет мир и принесет смертным бессмертие. Этот художник нового искусства осознает важность прославления труда эстетическими средствами, а также необходимость всеобщего равенства и в сфере художественного творчества. Поэтому он неотделим от коллектива, а его артистический труд столь же неотделим от производительного труда.

Рабочие в рассказе Огнева добровольно трудятся в субботу, что имеет сугубо символическое значение: они работают из любви к общему делу и к тому светлому будущему, которое оно сулит. Федоров подчеркивал важность превращения субботы — дня пассивного отдыха — в день воскресительной деятельности, воскресенье [НФ 2: 7]. Разделяют ли герои повести эту федоровскую концепцию или нет, одиннадцать рабочих и один музыкант на практике превращают день отдыха в день «воскрешения машины» и в конечном счете спасения человечества от смерти. Следует отметить, что ремонтные работы определяются фразой «связанное дело» (127), что ассоциируется с федоровским общим делом. Сильная эмоциональная окрашенность языка, которым описана сцена ремонта, также указывает на то, что речь идет о чем-то большем, чем простая починка мотора, какой бы важной ни была эта работа сама по себе. Только какой-то глубинной, не лежащей на поверхности причиной можно объяснить отчаяние, охватившее рабочих на одном из этапов их труда, когда им стало казаться, что у них ничего не выйдет.

«Времени десять, — бесстрастно отметила мастерская, и стало ясно, что в углах — бездонно, что концов вообще нет на свете, что за воротами — не улица, а бездна, что никогда — никому — не попасть домой» (128).

Этот графически выделенный абзац подчеркивает глубину отчаяния, охватившего рабочих на одиннадцатом часу их труда, — отчаяния, вызванного крушением разбитых надежд на спасение, которого они искали в этой мастерской, а не просто досадой на неудачу в работе. Иначе говоря, эти рабочие — не просто рабочие, а труженики ради общего дела спасения. К чему так сокрушаться из-за невозможности вернуться домой, если под «домом» здесь не подразумевается Эдем Нового мира с новыми небом и новой землей бессмертия? Ремонтируя мотор, они символически реанимируют человеческое сердце. Возрождая к жизни механизм, они предвкушают воскресительную работу над человеческим телом-машиной.