Упраздненный театр. Стихотворения

Можно ли представить мир в далеком будущем юридически настолько изощренным, что совести нечего будет делать, ибо всякий бессовестный поступок будет караться законом? Нет, мир никогда не будет столь юридически изощренным, чтобы уследить за каждым бессовестным поступком. Всегда будут тысячи случаев, когда человек правильно может решить вопрос только сам, прислушиваясь к голосу совести, или не решать его, заглушая этот голос. Совесть будет нужна всегда.

Можно ли воспитать совесть? Практически – можно. Строго теоретически – сомнительно. Кроме редчайших уродов, совесть, хоть и слабо выраженная, есть у каждого человека. Если человек со слабо выраженной совестью, предположим, попадает в коллектив, которым дорожит по своим профессиональным склонностям, и видит, что в этом коллективе господствуют совестливые отношения, он заставляет себя придерживаться уровня этих отношений. В данном случае можно сказать, что он боится не столько бессовестного поступка, сколько оглашения его. Это уже воспитание, то есть осознание границ нравственности, пусть даже механическое. Его правильное поведение становится привычкой, правда, скорее всего, до первого большого соблазна.

Совесть и государство. Предположим, правитель солгал – и миллионы окурков летят мимо урны. Это в лучшем случае. На самом деле на ложь государства народ отвечает тысячекратной ложью снижения добросовестности в выполнении своих обязанностей. От этого у государства дела идут хуже и оно, стараясь скрыть это, лжет еще раз. Народ еще раз отвечает на эту ложь еще большим снижением добросовестности в своей работе. И так до бесконечности, до анархии и бунта.

Ничто так не воспитывает нацию, как правдивое, совестливое отношение власти со своим народом. Тут народ рассуждает так: если уж высшие представители власти обманывают, то нам и сам Бог велит обманывать.

Сиюминутная выгода лжи оборачивается для государства долгим крахом авторитета. Лгать позорно всем, но невыгодней всего – государству. Однако правители этого не замечают, потому что лгущий правитель никогда не видит язвительной улыбки своих помощников, а других людей он вообще не видит. Наш самый маленький бессовестный поступок (иногда по недомыслию), когда мы его осознаем, принимает в нашей душе какой-то космический оттенок. Это намек на то, что совесть пришла оттуда.

Если мы по тому же недомыслию подвели своего друга, наша болящая совесть подсказывает нам, что мы, кроме друга, подвели еще кого-то, кому в незапамятные времена давали клятву верности другу. Но мы такой клятвы никому не давали. А все-таки давали – иначе откуда эта боль, не соответствующая маленькой степени нашей неверности? Повторяю: я беру мягчайший вариант – недомыслие. Но и недомыслие, лень мысли – наша духовная бессовестность. Не думать – грех.

Если мы, обдумывая какую-то сложную мысль, пришли к определенному выводу, а потом, еще тщательнее передумывая ее, вдруг поняли, что наш вывод бессовестен, почему мы испытываем стыд? Ведь мы эту мысль не записали и не собирались ею с кем-нибудь делиться. Значит, есть кто-то, кто узнал об этой нашей мысли, как только она появилась в нашей голове. И этот кто-то есть Бог.

Совесть есть единственное реальное доказательство существования Бога.

Совесть – религиозное беспокойство человека, независимо от того, считает он себя верующим или нет.

Совесть бесконечно заставляет нас искать вину в самом себе. Однажды, гуляя по Москве, я так увлекся, задумавшись о судьбе России, что заблудился посреди города. И я подумал: не потому ли Россия заблудилась, что слишком много думала о судьбе всей планеты?

Первая заповедь идущему: не заблудись сам.

Человек, совершивший подлый, бессовестный поступок и не покаявшийся от всей души, непременно совершает другие подлые поступки, потому что одинокий подлый поступок воспринимается им как слишком беспокоящее исключение. Чтобы полностью успокоиться, такой человек совершает, пока это возможно, многие подлые поступки, и тогда они в его глазах выстраиваются в естественный закон жизни. И чтобы почувствовать, что дело в естественном законе жизни, он и должен повторять их. И таким образом и сами подлые поступки, как бы перемигиваясь, оправдывают себя.

Так человек уестествляется в подлости. Ничего так не тоскует по теории, как зло. Дай человеку систему взглядов – и он убьет свою мать. На это обратил внимание еще Достоевский. Непойманный убийца совершает новые убийства не из патологической склонности к убийствам, но для того, чтобы освободиться от тяготящего его чувства чудовищной исключительности самого первого убийства. Новые убийства выстраивают все убийства в новую систему взглядов, в теорию самооправдания.

Может возникнуть вопрос: если Бог наделил человека совестью, почему мы знаем, что у одних людей большая совесть, а у других еле теплится? Что, у Бога есть свои любимцы? Думаю, тут дело обстоит так. Бог всякого человека одарил одинаковой силой совести, но не всякая человеческая душа со всей полнотой может вместить ее. Люди от рождения неодинаковы.