«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

Вот и все, что было. Точнее и правильнее говоря – вот и все, что было в июне 1941 года зафиксировано в документах советского командования. По меркам и представлениям мирного времени, в небе над Ленинградом происходило одно чрезвычайное происшествие за другим. В сравнении же с тем, что в первые три дня войны, с 22 по 24 июня включительно произошло в полосе Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов (Литва, Латвия, Белоруссия, Западная Украина), Карелия и Ленинградская область могли считаться тихим, сонным курортным городом, да еще и в период «мертвого сезона».

Достаточно будет напомнить, что в полосе указанных трех фронтов только в первый день войны немецкая авиация произвела порядка 4 тыс. боевых вылетов. За один день. Десятки аэродромов, железнодорожных станций, командных пунктов и штабов Красной Армии подверглись 22 июня многократным массированным бомбардировкам. Танковые и моторизованные дивизии вермахта на ряде направлений прошли по 200–250 км, выйдя таким образом в глубокий тыл группировки советских войск западных округов. Неуправляемые остатки бывших армий, корпусов и дивизий начали беспорядочный отход на восток. В полосе Западного и Северо-Западного фронтов ситуация начинала уже приобретать черты небывалой военной катастрофы. И под этим «углом зрения», в масштабе такой катастрофы, по меньшей мере странно начинает смотреться Директива Ставки ГК от 24 июня 1941 г., в которой группировка немецких войск «неустановленной численности» и немецкая авиация, якобы «систематически прибывающая на территорию Финляндии», объявляются угрозой, «приобретающей решающее значение…»

В завершение этой главы стоит упомянуть еще один эпизод, в равной степени малозначимый и малодостоверный. Тем не менее для сведения самых любознательных читателей следует рассказать и о нем.

В мемуарной литературе встречаются упоминания о том, что 22–23 июня немецкие самолеты бомбили ВМБ Ханко. Одни авторы пишут, что дело было утром, другие – вечером. Называются даже цифры – 20 самолетов. С другой стороны, в документах штаба Северного фронта никаких упоминаний о бомбардировке Ханко нет.

Оперсводка № 01 штаба С.ф. от 22–00 22 июня

«Полуостров Ханко части боевой готовности. Семьи военнослужащих эвакуируются 22 июня 18–00 теплоходом «Йосиф Сталин» (251).

Оперсводка № 06 штаба С.ф. от 10:00 25 июня

«8-я стр. бригада на полуострове Ханко без изменений. Столкновений с противником не было…» (262)

Первое упоминание о боевых действиях на Ханко появляются только в Оперсводке штаба С.ф. № 08 от 7:00 26 июня, но и там речь идет лишь об обстреле наземной артиллерией:

«8 стр. бригада – в ночь на 26 июня противник открыл редкий артиллерийский и минометный огонь по всему полуострову. Наша авиация и артиллерия ведут огонь по скоплениям противника. Личный состав базы усиливает противотанковые и противопехотные препятствия» (283).

Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов в своих мемуарах также пишет лишь о «полетах над Ханко» («на совещании в кабинете И.В. Сталина вечером 24 июня я докладывал о полетах финских и немецких самолетов над Ханко, о бомбардировке наших кораблей в Полярном…»), но не о бомбовых ударах по военно-морской базе, которая именно флоту и подчинялась, соответственно, Н.Г.Кузнецов должен был бы узнать о бомбардировке Ханко прежде всех.

Свидетельство живого очевидца событий звучит так:

«…В первый же день войны над полуостровом появились немецкие бомбардировщики. Я видел только одно звено из трех самолетов и предполагаю, что бомбы сбрасывались без определенной заранее намеченной цели. Были ли еще самолеты, не знаю, но налет продолжался утром только несколько минут и в течение дня не повторялся. Сбросили бомбы, как говорят, куда попало. На самом деле никуда не попало. Весь гарнизон был в надежных укрытиях… Еще одну бесплодную бомбардировку немцы повторили на следующий день…» (189)