«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

После 25 июня, после катастрофического разгрома армий западных приграничных округов, после начала успешного финского наступления в Карелии «цена вопроса» многократно выросла. В этой качественно новой ситуации «замирить Финляндию» было бы уже значительно труднее. Возврат к границе 1939 г. стал бы минимальным условием начала переговоров (в то время, как еще несколько месяцев назад это был максимум, о котором финская сторона могла только мечтать). В любом случае сталинские предложения, выраженные в известном письме Рузвельту, говорят скорее об упрямом нежелании посмотреть в глаза фактам, нежели о твердой решимости исправить старые ошибки. Вот текст этого письма:

«4 августа 1941 года.

И. В. СТАЛИН – Ф. РУЗВЕЛЬТУ

СССР придает большое значение вопросу о нейтрализации Финляндии и отходу ее от Германии. Разрыв отношений между Англией и Финляндией и объявленная Англией блокада Финляндии уже возымели свое действие и породили конфликты в правящих кругах Финляндии. Раздаются голоса за нейтралитет Финляндии и примирение с СССР… Если бы Правительство США сочло бы необходимым пригрозить Финляндии разрывом отношений, то Правительство Финляндии стало бы более решительным в вопросе об отходе от Германии. В этом случае Советское Правительство могло бы пойти на некоторые территориальные уступки Финляндии с тем, чтобы замирить последнюю и заключить с нею новый мирный договор…» (173, стр. 3)

К 4 августа финская армия уже полностью освободила все аннексированные территории в Приладожской Карелии и начала наступление на Карельском перешейке. Опыт первого месяца 2-й советско-финской войны давал уже вполне конкретные основания для предположения о том, чем это наступление может закончиться. Говорить при этом о «некоторых территориальных уступках» было, мягко говоря, нелепо. Складывается впечатление, что Сталин надеялся «замирить Финляндию» главным образом при помощи угроз со стороны Америки и Англии, да еще и продолжал тешить себя извечными пропагандистскими штампами о «конфликтах в правящих кругах».

Важно отметить, что к тому моменту был уже создан прецедент официального отказа Советского Союза от «добычи», захваченной мародерским путем в начале Второй мировой войны. 30 июля 1941 г. посол СССР в Великобритании И.Майский и польский премьер В.Сикорский подписали в Лондоне соглашение, в котором правительство СССР признало советско-германские договоры 1939 г., касающиеся территориальных перемен в Польше, утратившими силу. С польским правительством в изгнании, которое полтора года было для московских газетчиков излюбленным объектом издевательских насмешек, были восстановлены дипломатические отношения.

То, что такие же радикальные шаги не были сделаны на «финляндском направлении», к сожалению, вполне объяснимо. Вернуть (на бумаге!) так называемую западную Украину и западную Белоруссию Сталину было совсем не жалко – к 30 июля 1941 г. он их уже давно потерял, и только неискоренимый оптимист мог в тот день поверить в то, что дальнейшая судьба этих территорий будет зависеть от воли Сталина. К тому же Польша была общепризнанным союзником Великобритании, польские летчики сражались в небе над Лондоном, польские части воевали в Северной Африке, и без формального отказа от оккупированной в 1939 году восточной Польши Сталин не мог рассчитывать на сотрудничество с Англией и США. Аннексированные территории Финляндии Сталин, видимо, еще не считал 4 августа 1941 г. безвозвратно потерянными, а потому и не выражал ясной и явной готовности вернуть их законному хозяину. Ни длинная цепь поражений, ни ставшая жуткой реальностью блокада Ленинграда ничуть не поколебали решимость Сталина не возвращать «белофиннам» ни одной пяди финской земли.

В конце концов победителем стал Сталин. Он выиграл, а Финляндия проиграла. Цена этой победы – сотни тысяч жизней жителей блокадного Ленинграда, сотни тысяч жизней советских солдат, погибших на дальних и ближних подступах к Ленинграду, Выборгу, Кексгольму, Петрозаводску… Да только кто же у нас эти жертвы считал? «Мы за ценой не постоим…»