Упрямый Галилей

…Я не пропущу случая затронуть в моей физике некоторые вопросы метафизики, в частности следующий: о том, что математические истины, кои Вы именуете вечными, были установлены Богом и полностью от него зависят, как и все прочие сотворенные вещи <…>. Прошу Вас, не опасайтесь утверждать повсюду публично, что именно Бог учредил эти законы в природе, подобно тому как король учреждает законы в своем государстве. Среди указанных законов нет, в частности, ни одного, который мы не могли бы постичь, если наш ум направит на это свое внимание…1511

В силу сказанного уместно, прежде чем продолжить обсуждение взглядов Декарта на свободное падение тел, остановиться на некоторых его философских и метафизических воззрениях1512.

«Я РЕШИЛ ИСКАТЬ ДРУГИЕ ИСТИНЫ» 1513

Уже в ранних работах Декарт ставил себе целью выстроить всю физику на метафизическом фундаменте. Так, в «Le Monde» он исходит из того, что наше знание о реальных предметах, их свойствах и движении основывается на их «простых природах». Поясню, о чем идет речь.

В третьем правиле «для руководства ума» Декарт рассматривает два «действия нашего разума, посредством которых мы можем прийти к познанию вещей без всякой боязни обмана»1514 – интуицию и дедукцию. По поводу первой он разъясняет, что она в его представлении «не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем, или, что то же самое, несомненное понимание ясного и внимательного ума, которое порождается одним лишь светом разума и является более простым, а значит, и более достоверным, чем сама дедукция, хотя она и не может быть произведена человеком неправильно… Таким образом, каждый может усмотреть умом, что он существует, что он мыслит, что треугольник ограничен только тремя линиями, а шар – единственной поверхностью и тому подобные вещи, которые гораздо более многочисленны, чем замечает большинство людей…»1515. При этом ни одна их этих «легких вещей» не подвергается анализу в силу их интуитивной (в картезианском смысле) ясности.

Но вместе с тем – и об этом говорится в следующем, четвертом правиле – человеку «для разыскания истины вещей необходим метод»1516, под которым Декарт разумеет «достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые человек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, но постепенно, шаг за шагом приумножая знание, придет к истинному познанию всего того, что он будет способен познать»1517. При этом особую роль Декарт отводит математике, оговаривая, что он имеет в виду не «общепринятую математику», но «некую другую дисциплину», содержащую в себе «первые начала человеческого рассудка» и способную «извлекать истины из какого угодно предмета»1518. «К математике, – подчеркивает Декарт, – относятся лишь все те вещи, в которых исследуется какой-либо порядок или мера, и неважно, в числах ли или в фигурах, в звездах или в звуках…»1519. Математика, иными словами, – это «общая наука, которая, не будучи зависимой ни от какого частного предмета», объясняет «все то, что может быть обнаружено в связи с порядком и мерой»1520. Поэтому, чтобы наше знание было полным, необходимо все, что мы собираемся познать «вместе и по отдельности, обозреть в последовательном и нигде не прерывающемся движении мысли и охватить достаточной и упорядоченной энумерацией», то есть индукцией1521.